Вильхельм Муберг - Ночной гонец

Многие колебались и еще не знали, верить ли слухам про тайные дела Ботиллы в лесу. Но Анника говорила, что ее надо испытать, что испытывают всех, кто на подозрении. Тут-то уж ее вина всем откроется. Если среди них в деревне живет ведьма, все должны знать о том, дабы лишить ее силы и не давать ей насылать порчу на невинных людей.

Ибо что речет господь в Пятикнижии? Он речет:

«Колдунью должно лишить жизни».

Дни становились короче. Приближался рождественский пост. Ботилла начала сторониться людей. Она поняла, что о ней идет худая слава. Теперь она увидела, как люди переменились к ней.

И все же она не переставала думать о том, что она невиновна. Ей только хотелось снова быть вместе со своим суженым, она вовсе не просила помощи у того, кого не называют по имени. Она была крещеная, ее крестил пастор, как крестят всех детей, — окропил водой ее темя.

Она лежала со своим женихом по чести и уговору и осталась честной девушкой, у нее и в мыслях не было призывать кого-нибудь другого. Да и никаких примет не било к тому, чтобы не считать ее за честную девицу.

Кровь в молоке у черной коровы пропала в начале лета. Как только коров стали выгонять на пастбище, крови в молоке сразу не стало. Теперь, когда она доила корову, из вымени бежало чистое, бело-золотистое молоко. Ее руки не причиняли вреда скотине — значит, она была честная девица и не могла насылать порчу. Стало быть, она не опоганилась с нечистым и он не имел над ней власти.

Но метка на груди никак не сходила. Что, если лукавый принял образ Сведье и она опоганилась с ним, сама того не ведая?

Стало быть, тогда он обманул ее, и она все равно невиновна. Никакого колдовства за ней не водилось, ничего худого она не делала по своей воле и разумению.

От соседки ей было не укрыться — их дома стояли рядом. Соседка все время караулила ее, и, как только они снова повстречались, Анника сказала:

— Тебя будут испытывать водой! Тогда-то уж правда откроется!

Она поспешила прочь, а соседка крикнула ей вслед:

— Тебя бросят в озеро! Не потонешь, гусем поплывешь, чертовка!

Кто-то шепнул ее отцу обиняком про тайные прогулки дочери в лесу. Односельчане не доверяли больше старосте: никто не пришел к нему как к другу; никто не сказал про худую славу его дочери. Только намекали ему кое на что: дескать, Ботиллу видели в лесу с каким-то человеком. Отец тут же догадался, что это был за человек, и спросил дочь с глазу на глаз:

— Ты с кем это видалась в лесу?

— Ни с кем, батюшка.

— Говорят, что ты видаешься с каким-то человеком.

— Ни с кем я не видаюсь, батюшка.

— А Сведье тебе не встречался?

— Нет, батюшка, не встречался.

— Ты ему больше не невеста. И нечего тебе с ним больше знаться.

— Как прикажете, батюшка.

— Ты с ним ничего не натворила?

— Я себя соблюла, батюшка.

— Правду говоришь?

— Всевышний на небе знает, что я невинна.

— Поостерегись, однако! В лес больше не ходи!

— Веля ваша, батюшка, больше не пойду.

Отец поверил ей и успокоился, — Ботилла была разумная и набожная девица и не смела ослушаться отца с матерью, не станет она против воли отца тайно встречаться со Сведье.

Ботилла не солгала отцу, когда говорила, что не видела Сведье. Вспоминая про все, что было с нею в лесу, она решила теперь, что все это ей только почудилось, — не было Сведье рядом с ней, то не его дыхание она слышала, то ветер касался ее щеки. Ведь в глаза ему она так ни разу и не заглянула.

Близился сочельник, на берегу ручья лежали груды белья — стирали к рождеству. Наводненный осенними дождями ручей вышел из берегов. Глубина в нем стала около сажени, а вода все прибывала; она хлынула на увядший осенний луг, растеклась мелкими ручейками, пенясь, смывая блестящие камни, звеня серебряными колокольчиками. Не слышно было птичьих голосов в лозняке, зато в Чистом ручье звенели голоса воды. Этот ручей никогда не иссякал — это был вечный источник с чистой и прозрачной водой. Такой воды не найдешь ни в одном ручье на свете. Ничто не могло замутить ее струи, она была чиста, как серебро, как упавшая с неба роса.

Ботилла колотила белье на берегу ручья, рука ее крепко сжимала валек, на котором было вырезано сердце. Собравшись полоскать, она нагнулась к воде и увидела свое лицо. Ручей показывал, какая она есть, без лжи, без обмана.

«Тебя станут испытывать водой! Не потонешь, гусем поплывешь!»

Не судья ей Анника Персдоттер, и никто другой в деревне ей не судья. Рассудит их только вода. Вода укажет и посрамит виноватую, а невиновную защитит. Вода разберет, колдунья она или честная девушка. Колдунья плавает по воде, как сухая щепка, — чистая, прозрачная, невинная вода отталкивает поганую ведьму, меченую дьявольской меткой, продавшую нечистому душу и тело. А невиновной вода раскрывает свои объятия.