Михаил Бабкин: Гонец

Стоять на солнцепёке было утомительно – помахав на прощание поезду рукой, Игорь сразу пошёл к высокому зданию вокзала: выйти в город здесь можно было только через него, пройдя сквозь ряды всяких книжно-продуктово-сувенирных прилавков, миновав обязательный милицейский контроль на входе и выходе. Конечно, имелась возможность пойти и иным путём, по рельсам, по солнцепёку, вслед ушедшему поезду – мимо складов, ремонтного депо, мимо вечно закрытой столовой для железнодорожников, а там и вокзал заканчивался, никаких тебе лотков и милиции, иди куда хочешь… Но топать в такую даль Игорю было лень, да и не чувствовал он за собой каких-либо подозрительных недостатков, за которые его могли остановить и устроить глобальную проверку с обязательной конфискацией денег: трезвый, гладко выбритый, с паспортом в заднем кармане брюк для возможной проверки той милицией; одежда хоть и поношенная, но чистая – серая рубашка с короткими рукавами, линялые джинсы и видавшие виды кроссовки.

К тому же внешность у Игоря была самая что ни на есть славянская: рослый и плечистый, с тёмно-серыми глазами; светлые волосы – длинные, как и положено вольному художнику, – были сейчас собраны на затылке в привычный конский хвост. В общем, придраться вроде бы не к чему… Хотя, если менты захотят, то всё одно придерутся! Работа у них такая.

Было Игорю двадцать восемь лет, возраст не мальчика, но и не утвердившегося в жизни мужа – как иногда в шутку говорила Маша, когда они в очередной раз оставались без денег и надо было снова занимать у родителей или у друзей. Но к финансовым проблемам и Маша, и Игорь относились спокойно, по-философски, не переживали и не впадали в панику. Нет денег сегодня – значит, будут завтра! И все дела.

Зарабатывал Игорь на жизнь разными халтурами, в основном ремонтом квартир, сантехники и электрики. Собственно, он был тем самым умельцем, о котором говорят «мастер на все руки» и мог бы зарабатывать гораздо больше и чаще, займись он теми работами всерьёз. Например, заключив договор с какой-нибудь строительно-ремонтной фирмой и влившись в бригаду таких же умельцев, подотчётных и контролируемых… Но никуда «вливаться» Игорь не хотел, не желал он быть подотчётным и точка!

Тем более, что о живописи тогда пришлось бы забыть надолго, если не навсегда.

Вчера Игорь закончил довольно выгодную работу – расписывал стены в небольшом частном ресторане по эскизам заказчика, владельца того ресторана. Эскизы были ужасные, подобной безвкусицы Игорь давно не видел! Но платили хорошо, за скорость и за качество: под качеством заказчик подразумевал точное следование его эскизам, без художественных вольностей и отклонений. И чтобы краски яркие и толстым слоем! Понятие о работе художника у заказчика было весьма своеобразное…

Деньги пришлись кстати – жена давно собиралась проведать свою маму; теперь Маша ехала в купе, а Игорь на пару недель стал холостым. Что его никак не удручало.

– Свобода, братцы! – весело сказал Игорь, выйдя из кондиционированной прохлады вокзального здания, – вот оно, холостяцкое счастье-то! – и, не обращая внимания ни на услужливых таксистов, что толпились перед вокзальными дверями, ни на подъехавший к остановке автобус, пошёл домой пешком.

Ранняя осень почти ничем не отличалась от минувшего жаркого лета: всё так же грело солнце, так же зеленели деревья, так же, совсем по-летнему, были одеты прохожие. Но уже чувствовалась в воздухе некая осенняя прохлада, что-то неуловимое, особое… То, что свойственно именно ранней осени – ощущение скорых перемен.

Игорь вышел на центральную городскую улицу с дивным названием Большая Парковая (раньше она носила фамилию товарища Энгельса, но ей, как и многим другим, в своё время вернули старое, историческое название) и неторопливо двинул по ней, с удовольствием посматривая по сторонам: давненько он не был в этих краях! За той работой уже и позабыл, как выглядят места, где он столько раз ходил раньше…

Места выглядели замечательно: сверкающие солнцем витрины магазинов, броские рекламы, разноцветные вывески; чистые тротуары и зелёные ещё деревья вдоль проезжей части – всё было нарядно и празднично. Даже как-то чересчур празднично… флаги на зданиях, транспаранты над головой… мимы и клоуны возле крупных магазинов… небольшие оркестрики там и тут: музыка была слышна отовсюду и, смешиваясь, порой становилась похожа на бодрую какофонию.