Михаил Бабкин: Везунчик

Так случилось, что счастье обрушилось на Казалова аккурат в воскресенье, промозглым осенним вечером, в районе перекрестка улиц Горького и Ворошиловского. Возле трамвайной остановки. Кстати, совсем напрасно обрушилось, потому что Борис Борисович вполне был доволен своей жизнью и никаких дополнительных авантюрных льгот от нее не требовал. Разве что только денег.

Отслужив в родной советской авиации многие годы, вышел Борис Борисович на вольные гражданские хлеба майором запаса. Пенсионером то есть. Довольно молодым пенсионером. Моложавым. Контролеры в общественном транспорте зачастую не верили ему на слово, а требовали предъявления надлежащих документов. Впрочем, Казалов не обижался. Даже приятно было слышать: «Такой молодой, а ветераном придуряется! Небось, на рынке удостоверение купил». Душа его пела после такой ругани.

У пенсионеров времени много. Если использовать его рационально, можно добиться очень многого – например, стать чемпионом по забиванию «козла», или намертво спиться, или поймать сома на тротиловую шашку. А можно и деньжат подзаработать. Чем Казалов и занимался последние полгода, осатанев от телевизора и жены, – Борис Борисович распространял газеты. Между прочим, хорошая работа! Свежий воздух, физическая нагрузка и масса новостей. К тому же газеты нынче дороги, не на всякую подпишешься, а тут – читай на здоровье и совершенно бесплатно. Прочитал – продал. Опять же люди, живое общение, новые знакомства. Раз-другой по офисам пробежался, то тут, то там товар предложил, глядишь, примелькался. Уже и к чаю приглашают. Ну, конечно, не к начальству, а так, на уровне охраны. Но все же! Вот так душевно, в бегах, жил себе Казалов и не тужил, пока не приключилось с ним счастье.

Распродав наконец дневную норму элитно-дорогих журналов «ТВ Парк» (ох, и туго шли они сегодня!), собрался Борис Борисович домой, в тепло, к борщу и жене. Добираться к себе из центра было ему недалече, можно и пешком, но очень уж ноги устали. Так что затормозился Казалов на необычно безлюдной в это время трамвайной остановке и, скучая в ожидании, стал изучать товары в расположенных здесь же киосках.

«Союзпечать» он гордо проигнорировал – небось, сам себе союзпечать. У книжного стоял дольше, разглядывая в отражении прыщик на своем носу. Нос, кстати, у Бориса Борисовича удался, греческий нос, честное слово! Вернее – вроде тех, что ацтеки изображали у своих богов: большой, ровный и острый. Словно крыло реактивного истребителя. А в остальном Казалов не вышел, весь какой-то с годами обтекаемый стал. Не оплывший, но закругленный. Как будто его всю жизнь в аэродинамической трубе продували: обтекаемая лысая голова, обтекаемые усы а-ля песняр Мулявин, обтекаемый бомбардировочный живот.

Трамвая все не было, и Борис Борисович лениво побрел к последнему киоску, где на облупленной вывеске бодро скакали, прыгали и стреляли ненатурально розовые спортсменчики. Киоск, само собой, назывался «Спортлото». Казалов рассеянно оглядел разноцветные лотерейки за аквариумными стеклами будочки, зевнул, отошел от киоска и поглядел вдаль, на трамвайные пути. Пусто было на этих путях, темно, голо. Бестрамвайно. Борис Борисович вернулся к лотерейному аквариуму, нашел в кармане куртки кой-какую мелочовку и уже с интересом вгляделся в пестрые ряды лотерейных фантиков. Каких только здесь карточек не было, а какие обещания, какие финансовые перспективы! Выигрыши миллионнорублевые, тысячевалютные, квартирно-автомобильные, зарубежнопоездочные… Купил, выиграл, уехал. Навсегда…

Казалов нагнулся и заглянул в торговую форточку киоска. Седой продавец в зеленом офицерском кителе без погон отрешенно посмотрел сквозь Бориса Борисовича.

– Дед, счастливые билеты еще есть? – задорно спросил Казалов. – Если не все еще продал, то возьму оптом!

Продавец пожевал губами и неожиданным басом ответил:

– Кому и авиабилет до Израиля счастьем покажется. Н-да. Вот именно. Счастьем.

Согнутый Казалов в задумчивости почесал нос.

– Ты, дедуся, на старости лет случаем не в Тель-Авив собрался? За сладкой жизнью?

– Вот, – дед неожиданно сунул под нос Борису Борисовичу ладонь, – собрался. Вот именно. Гляди.

Казалов и поглядел. На худосочной ладони продавца серебряно блестел лотерейный билет необычной овальной формы, вроде яйца в разрезе; в призовом окошке, обрамленная мелкотиснеными звездочками, чернела несдираемая надпись: «Тур в Израиль».