Михаил Бабкин - Везунчик

– Ого, – уважительно протянул Казалов, потому что больше сказать ему было нечего.

– Я сегодня новую партию лотерейных билетов получил, – доверительно пробасил старик, осторожно пряча выигрышную карточку в нагрудный карман, – экспериментальных. Сейчас все экспериментируют, туды их… Особенно политики. Довели страну! А пенсия!..

– Папаша, так что насчет выигрышных билетиков? – невежливо перебил его Борис Борисович. – В смысле перелетов за рубеж? Не откажусь, ей-ей.

Старик опять пожевал губами, молча протянул Казалову коробку, доверху набитую серебристыми овалами.

– Червонец за одну, – дедуля тяжело поставил коробку на прилавок перед Борисом Борисовичем, – бери, родимый. Может, вместе и поедем.

Казалов наугад выбрал карточку, отдал в окошко монеты и снисходительно улыбнулся киоскеру:

– Нечего мне там делать. Нам и тут неплохо. Вот только бы денег да счастья в личной жизни, и ладно. – После чего повернулся спиной к киоску и принялся ногтем сдирать защитную краску с билета.

– Между прочим, у меня дочка в Иерусалиме, вот, – вдруг шумно донеслось из киоска, – вот уеду туда, и точка. Сами торгуйте за такую зарплату! Вот именно.

– Давай, дед, давай, – рассеянно согласился Казалов: защитное покрытие оказалось очень плотным, ногтем не бралось, – ждут тебя там, с оркестром у трапа.

Понемногу стемнело. Закапал мелкий дождик. Борис Борисович вышел на рельсы, с досадой посмотрел в темную даль – трамвая не было – и вернулся на остановку, под дырявую крышу, ждать уже из принципа. Вспомнив о лотерейке, Казалов выудил из своей сумки для газет железный пятачок и неторопливо принялся скрести им по билету. Какие-то буквы явно проступили из-под краски, но в темноте было не разобрать, что там. Казалов встал поближе к «Союзпечати», сильно прищурясь, прочитал надпись. Потом прочитал еще раз. И еще раз. И все равно не понял смысла. В билете черным по серебряному стояло только одно слово. «Счастье». Больше ничего.

– Это в каком таком смысле? – сурово спросил сырую ночь Борис Борисович. – Как это? – Он перевернул билет – обратная сторона сияла серебряной чистотой. Ни списка выигрышей, ни места их получения. Пусто.

– Вот жулики, – обиделся Казалов и сердито направился к лотерейному киоску.

– Эй, дед, – он постучал ногой по фанерной стенке киоска, нагнулся к окошку и осекся. За стеклом закрытой теперь форточки белела записка с крупно написанными корявыми буквами: «Уехал в Израиль».

– Не дед, а МИГ-29, – поразился Казалов. Злость неожиданно прошла, да и чего злиться-то, подумаешь, десять рублей. Мелочь. Зато счастье привалило. Почти за бесплатно. Борис Борисович язвительно хохотнул, не глядя сунул лотерейный билет в сумку и сразу забыл о нем. Потому что подходил долгожданный трамвай, и к остановке невесть откуда набежал мокрый пассажирский люд. Господину Казалову предстоял сейчас серьезный штурм вагона, давка, матюки в спину. В общем, обычная послерабочая поездка в доступном общественном транспорте. Рутина.

Первыми, конечно, влезли мужики понаглее, все нетрезвые, после тетки с пухлыми сумками, деловито бранившие погоду, транспорт и друг друга. Последним влез Борис Борисович; балансируя на нижней ступеньке, он цепко повис на мокром срединном поручне. Дверцы трамвая трепыхнулись, но не закрылись, так что поехал Казалов наполовину в сухости, наполовину в дожде. Трамвай резко набрал скорость, спеша проскочить перекресток на «зеленый», рванул, словно его током ударило. И случилась тут неприятность: не удержался на мокрой ступеньке Казалов, рука соскользнула с поручня, и упал наш газетный коммерсант в темноту, на поперечную полосу, прямо под колеса набиравшего скорость грузовика. Толком Казалов испугаться не успел, все произошло почти мгновенно. Что-то громадное с ревом промчалось над его головой, обдав солярным перегаром и облив дождевой грязью; Борис Борисович подпрыгнул на всех четырех, как кошка, и в доли секунды оказался на тротуаре, где уже его и разобрало. Колотить начало неимоверно, особенно когда Казалов увидал, как там, где он только что лежал, прокатила слепая от дождя железная лавина.

– Мужик, ты в порядке? – Борис Борисович не сразу понял, что его давно тормошат сердобольные свидетели-прохожие, громко и радостно удивляясь невероятному везению Казалова. Вокруг него начала собираться толпа и Борис Борисович потихоньку выбрался из нее, одновременно принимая дружеские поздравления, словно оказался именинником, и категорически отказываясь от предложений отвезти его в больницу: единственным его желанием было поскорее вернуться домой.