Вильхельм Муберг - Ночной гонец

Матушка Сигга стала на колени перед очагом и принялась вздувать огонь под котлом с кашей. Она дула изо всех сил, напрягая свою иссохшую грудь, точно хотела излить весь свой гнев на пламя очага. Но очаг в ответ метнул на нее дымом; у нее защипало глаза, и она принялась тереть их костяшками пальцев.

— Стало быть, нас и того меньше, — сказал Сведье.

— Меньше? — переспросила мать. — Ты остался один.

— Нет. При мне мое право.

Чужие кони стоят на привязи у ворот Сведьегорда, откормленные, холеные господские кони. Но Сведьегорд поставлен посолонь; лучи солнца освещают мотыгу на коньке кровли — родовой знак, возвещающий всему миру, на чьей стороне правда.

Твердость вернулась к Рагнару Сведье. Право осталось при нем, и это право нерушимо. Он может сам решать свою судьбу. Он не поступится свободой из-за того, что другие от нее отреклись. Он все так же дорожит своей свободой, пусть трусам она и ни к чему.

С улицы донеслись мужские голоса. Матушка Сигга прислушалась и встала с колен:

— Обратно идут. Опять тебя ищут.

— Ну, так на сей раз не зря явятся. Застанут дома хозяина Сведьегорда!

Сведье встал посреди горницы. Ни один мускул у него не дрогнул.

— Лошадей привязывают. Сейчас зайдут в дом.

Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Ларс Борре. Позади него стояли Нильс Лампе и Сёрен Галле, наемные рейтары Клевена.

При виде их Сведьебонд не шевельнулся; он точно прирос к полу, раскачивая в правой руке топор. Матушка Сигга стояла у очага; ей в глаза попал дым, и она терла их. Увидев бонда в полном боевом вооружении, фохт застыл на месте, выпучив глаза. Выходит, здесь его ждали! Никто как будто не собирался силой врываться в дом к Сведье. А если бонд стал на страже, то, стало быть, замышляет дурное против него, фохта. Но с ним лучше лаской, чем таской. Ничего не нужно делать сгоряча.

Фохт и крестьянин стояли друг против друга в семи-восьми шагах.

— Ты, видно, ждешь недобрых гостей, Сведье? — кротко спросил Ларс Борре.

— Говорят, чужие объявились в деревне, — ответил Сведье.

— Мы не чужие. Мы слуги твоего хозяина.

— Не знаю я никакого хозяина. Что вам от меня надо?

— Убери-ка мушкет и топор, Сведьебонд! На барщине тебе оружия не надобно.

— За каким делом явились вы ко мне в дом?

— Крестьяне господина Клевена должны идти на барщину.

— Я не крестьянин Клевена.

— Отныне ты под его властью.

— Нет надо мной ничьей власти!

— Ты пойдешь с нами!

— Проваливайте отсюда! — закричал Сведье. — Нечего вам тут делать!

Ларс Борре стоял в нерешительности перед строптивым крестьянином, не успев переступить порог. Это тот самый крестьянин, что корил его когда-то неверной мерой. С ним надо обойтись построже, добром с ним не сладить. Похоже, что нрав у него буйный и необузданный. Он, видно, затевает какую-то хитрость. Само собой, пустить в ход оружие он не осмелится, но все-таки не стоит приближаться к этому головорезу, покуда его не обезоружили.

Оба рейтара стояли сзади и с любопытством наблюдали за всем из-за спины фохта.

— Стыда у тебя нет, холоп! — заревел Борре. — Подавай сюда оружие!

— На что тебе мое добро? Или твой господин послал тебя грабить?

— Это было уж чересчур.

— Ну, берегись!

— Сам берегись, если учинишь насилие в моем доме! Мушкет-то у меня заряжен!

Сведье поднял топор и вскинул мушкет.

Тут Борре понял, что дал маху. Ему надо было сперва послать в дом слуг с пистолями. Он отступил назад и, прислонясь к косяку, сделал знак своим людям, чтобы они прошли в дом. Этого гордеца надо проучить. Затевает свару, так пусть на себя и пеняет.

Стоя у очага, мать Сведье следила за этой немой сценой.

Сведьебонд вскинул топор:

— Проваливайте отсюда, насильники!

— Взять его! — приказал фохт.

Нильс Лампе стоял впереди и первым кинулся в дом. Не успел он сделать и двух шагов от порога, как топор Сведье просвистел в воздухе и с хрустом вонзился рейтару в плечо. Тот, как подкошенный, свалился в угол, где стояла метла. Сёрен Галле хотел было ринуться вслед за ним, но споткнулся о его тело и упал. Фохт, стоявший за ними, взвел курок пистоля. Но не успел он нажать его, как прогремел выстрел из мушкета Сведье. Пуля застряла в косяке всего лишь в нескольких вершках над головой фохта. Когда Сведье целился, фохт пригнулся и тем спас свою жизнь.

Сведье бросился к топору, но фохт уже был за дверью. Уцелевший рейтар поднялся и, увидев, что он стоит один под угрожающе занесенным топором, опрометью ринулся вон из дома. Нильс Лампе не смог подняться и с руганью и проклятиями уполз на четвереньках вслед за другими.