Эптон Синклер - Зубы Дракона

Чем больше Ланни думал об этом, тем больше запутанностей он обнаруживал. Может ли, там идти борьба между двумя могущественными нацистскими вождями? Может, Геббельс пришёл в ярость, потому что Геринг захватил пленника? Может, он схватил Фредди для того, чтобы помешать Герингу и предотвратить его сделку? Если это так, то, что Ланни должен делать? Что может простой человек в битве гигантов, кроме, как разбить голову о летящий камень или о вырванное дерево? Ланни не мог пойти и спросить Геббельса, потому что это будет нарушением своего обещания Герингу.

Нет, если и идти к кому-нибудь, то только к Герингу. Но имел ли он право, чтобы сделать это? Было ли это частью сделки, когда министр-президент Пруссии и обладатель шести или восьми других важных постов должен был отложить свои многообразные обязанности и следить за несчастиями в семье еврейского Schieber? Всё, что Геринг был обязан сделать, это оставить их в покое, и ему было легко сказать: «Мистер Бэдд, я ничего не знаю об этом деле и не имею никакого желания знать». И что мог Ланни ответить: «Я не верю вам, Exzellenz!?»

Было ясно, что единственное, чего мог добиться Ланни, это привлечь внимание гестапо к семье Робинов. Если им будет приказано искать Фредди, то они должны опросить его друзей. Они могли бы попросить Ланни предоставить список этих друзей. И что должен сказать Ланни? «Я вам не верю, meine Herren von der Geheimen Staats Polizei [149] Уважаемые господа из Государственной тайной полиции (нем.) »? С другой стороны, если дать им имена, то всех этих друзей могут бросить в концентрационные лагеря. Жена Йо-ханнеса пряталась у одного из своих бывших служащих. Если гестапо получит их список и выловит их, из которых большинство евреи и, несомненно, обладающие секретами Йоханнеса и его компаньонов. Кто может догадаться, что они могут раскрыть, или, что кто-нибудь из них может выдумать при новых научных формах пыток?

Ланни и его жена приняли участие в грандиозной церемонии инаугурации министра-президента Пруссии. Их встретил обер-лейтенант Фуртвэнглер и представил министриальдиректору доктору X и генералу и кавалеру фон Y. Они были окружены гитлеровцами в великолепных мундирах, украшенных орденами и медалями, которые вели себя с достоинством и даже с шармом. Очень трудно себе представить, что они были самыми опасными злодеями в мире! Ирма в своей душе не могла в это поверить, и, когда она и Ланни ехали после торжеств, то они немного поспорили, как это бывает у супружеских пар.

Ирма была дочерью цивилизации. Когда она подозревала преступление, то обращалась в полицию. Но теперь сама полиция оказалось преступной! Ирма слышала, как красные и розовые друзья Ланни ругали полицию всех стран, и это её раздражало. Следы этого раздражения остались в ее душе, и Ланни должен был воскликнуть: «Боже мой, Геринг сказал мне сам, что хотел бы найти сотню родственников и друзей Йоханнеса и пытать их?»

«Да, дорогой», — ответила жена в той мягкой манере, которая может только раздражать. — «А может быть, он пытался тебя напугать?»

«Иисус!» — взорвался он. — «В течение многих лет я пытался объяснить миру, что такое нацисты, и теперь оказывается, что не смог убедить даже собственную жену!» Он видел, что обидел ее, и ему сразу стало её жаль.

Он прошел через все это со своей матерью ещё десять лет назад. Бьюти никогда не могла поверить, что Муссолини был так плох, как его изображал её сын. Она всегда представляла итальянского беженца, как неумеху и бездельника. Собственные друзья Бьюти, приехавшие из Италии, рассказывали, что всё стало лучше, улицы чистые, поезда приходят во время. Наконец, она поехала и увидела всё сама. Видела ли она, как кого-то били, или какие-либо признаки террора? Конечно, нет!

А теперь, то же самое было в Германии. Куда бы вы ни поехали, вы видели идеальный порядок. Люди выглядели чистыми и хорошо накормленными. Они были вежливы и дружелюбны, короче, это была очаровательная страна, которую было приятно посетить. И как можно было поверить в эти сказки об ужасах? У Ирмы боролись два чувства, ей хотелось верить в справедливость и ей навязывалось то, что не хотел воспринимать её разум. Думая о том, что можно сделать для бедного Фредди, ей пришла блестящая идея.

— А может мне пойти и поговорить с Герингом?

— Ты хочешь воззвать к его лучшим чувствам?

— Ну, я думаю, что я могла бы рассказать ему о Робинах.

— Если ты придешь к Герингу, он захочет от тебя только одно, и это не будет рассказом о каких-либо евреях.