Андрей Михалков-Кончаловский - Андрей Рублев

— Ты понимаешь, что говоришь? — оглядывается Феофан. — Упекут тебя, братец, в Белозерск иконки в монастыре подновлять за язык твой…

— Что, не прав я? — спрашивает Андрей.

— Ох, прав, не прав, пусть бог судит, оставь меня в покое! Молод ты еще меня учить молод! — Феофан в запале снимает скуфью и кончает разговор, дернув себя за космы. — А я стар учиться!

Андрей устало улыбается и, зачерпнув ладонью из сугроба, глотает обжигающий горло снег.

Жаркий полдень.

На поляне в траве лежит мальчишка лет тринадцати и смотрит сквозь ветви деревьев на небо. Он видит солнце и деревья, траву у самых глаз и птиц, вспархивающих с дрожащих веток.

В кустах, помахивая хвостами, пасутся стреноженные кони. В тишине позвякивают удила и гудят слепни.

Малый зажмуривает правый глаз, и все, что он видит, прыгает чуть влево. Зажмуривает левый, и все перескакивает вправо. Тогда он закрывает оба глаза, и становится темно.

Когда он снова открывает глаза, то видит перед собой двух чернецов, которые с любопытством глядят на малого. Это Андрей и Даниил.

— Ну и как? — спрашивает Андрей.

— Чего «как»? — не понимает малый.

— Ну, вообще. Дела как двигаются?

— Да двигаются, слава богу… — настороженно отвечает малый, продолжая лежать на земле.

— А ты кто такой будешь? Коней что ли, пасешь? — спрашивает Даниил.

— А тебе на что?

— Как к княжескому дому пройти, покажешь?

— А-а-а… Тут близко, пришли уж, — говорит малый и встает с земли.

Все трое выходят на тропинку.

— Ты что, дворовый? — спрашивает Даниил.

— Не…

— А какой же? — интересуется Андрей.

— Никакой.

— А чего же тогда в траве валяешься? — спрашивает Даниил.

— Так… Я коней люблю, — вызывающе отвечает тот.

Некоторое время они идут молча.

— С мастерами я, — заявляет вдруг малый.

— С какими же ты мастерами? — спрашивает Андрей.

— Разные… Хоромы великому князю строили. Там и камнерезы, и плотники тоже.

— А ты, стало быть, отлыниваешь, — говорит Даниил.

— Да уж кончили все. Вчера кончили к ночи, а сегодня уж уходим. Князь утром приехал.

Они проходят мимо заросшего травой пожарища.

— Сгорело? — спрашивает Андрей у малого.

— Этой зимой спалили.

— Кто спалил?

— Воры, наверное, кто же еще? — не оглядываясь, отвечает мальчишка и рубит прутом крапиву, со всех сторон окружающую тропинку.

Сквозь обглоданные огнем ребра сгоревшего терема сияют белокаменные стены новых княжеских хором.

— Ну и красота! — восхищается Даниил.

Мальчишка впервые оглядывается на чернецов.

— А ты, Иван, чем помогал? — спрашивает Андрей.

— Камень тесать помогал. Не Иван я — Сергей…

— Красиво! Самому-то нравится? — спрашивает Андрей.

— Мне что ли?

— Ну да.

— Не…

— Почему?.. — удивляется Андрей.

Лицо Сергея расплывается в улыбке:

— Белое все. Его бы разрисовать как следует…

Вокруг хором неубранные щепа, известь, битый камень.

В тени высокого красного крыльца расположились мастера. Приводят себя в порядок: причесываются, надевают чистые рубахи.

На крутой лестнице Андрея и Даниила встречают двое дружинников, сидящие на верхней ступеньке.

— Вам что, отцы? — спрашивает один из них.

— Нам бы великого князя, — отвечает Даниил.

— Никого пускать не велено. Занят он.

— По делу мы. Иконы подновлять пришли.

— Не-е… Нам не надо. Нам Андрей Рублев да Даниил Черный иконы подновлять будут, — отмахивается дружинник.

— Подумаешь, Рублев!.. А кто такой Рублев? — говорит Даниил.

— Не знаешь Рублева, что ли?!

Андрей улыбается:

— Так это и есть Даниил, а я — Рублев.

Старший мастер водит великого князя по узким переходам с решетчатыми оконцами, по сводчатым залам. Сзади идет княжеский сотник. По сравнению со слепящим солнцем и белизной хором снаружи внутри почти темно.

— Ну, как тебе, Степан? — не оборачиваясь, спрашивает князь.

— Побогаче бы надо, — басит сотник, громыхая сапогами.

— Видишь, не нравится Степану, — говорит князь старшому.

— Будет побогаче, будет и покрасивше, — уверенно добавляет Степан, — не в монастыре живем.

— Мне твоих денег не жалко. Потолки нетрудно позолотить, — тихо и упрямо произносит старшой, — а вот сделать так, чтобы красиво было, — это потрудней…

— Да я в этом не понимаю ничего, — перебивает князь мастера, — ты вот с сотником говори, он человек знающий.

— По-моему, девицам что нужно? — терпеливо объясняет старшой. — Чтоб днем нескучно, а вечером нестрашно. Вот и делали мы стены повеселей, поприветливей.