Вера Гривина - Слуга князя Ярополка

Князь Ярополк совершил утром поездку по самым известным в округе капищам, а его слуги гнали за ним стадо бычков. Оставив в каждом святилище по одной требе, князь вернулся к себе в хоромы. А ровно в полдень он вышел на красное крыльцо, представляющее собой громоздкую лестницу с просторной верхней площадкой. Ярополк сел на высокий табурет, а бояре и воеводы заняли места на двух лавках. Ниже на ступеньках устроились те знатные мужи и юноши, которые, хотя и входили в ближний круг Ярополка, но еще не заслужили (в основном по молодости лет) права называться его советниками.

У восемнадцатилетнего правителя Руси были такие же, как у его покойного отца глубоко посаженные голубые глаза, над которыми так же нависали мохнатые брови. И рост они оба имели средний, однако, если коренастый и широкоплечий Святослав производил впечатление здоровяка, то узкогрудый Ярополк казался хилым и хрупким. Над верхней губой молодого князя пробивался редкий пушок, которому, по общему мнению, вряд ли предстояло стать такими длинными и пышными усами, какими обладал храбрый покоритель Балкан. Голову Ярополка покрывала украшенная серебряной проволокой серая шляпа, а одет он был в темно-красную свиту 9 9 Свита – мужская верхняя одежда, надевавшаяся через голову. и алое шелковое корзно 10 10 Корзно – византийский плащ, который набрасывался на левое плечо, а застегивался справа. с большой золотой застежкой. В правом ухе молодого князя сверкала золотая серьга с карбункулом 11 11 Здесь – драгоценный камень, то же, что и красный гранат. и двумя жемчужинами – украшение, доставшееся ему в наследство от отца.

Бояре и воеводы выглядели значительно скромнее Ярополка, ибо все эти старые воины, которые служили еще деду нынешнего киевского князя, не любили изысков. Например, варяг Свенельд, чье богатство стало для киевлян притчей во языцех, даже на торжества являлся всегда в одежде из простого холста и грубой шерсти. Зато разместившаяся на ступеньках лестницы молодежь не стеснялась рядиться в парчу, шелка и тонкую шерсть – и украшать себя золотыми цепями, серьгами с жемчугом, серебряными застежками на плащах и бронзовыми поясами. Эта тяга к роскоши была, как следствием балканских походов, в которых кое-кто из молодых воинов успел поучаствовать, так и увеличившейся торговли с востоком. Увидев на подписании мирного договора блестящих византийских вельмож, киевские щеголи возжелали на них походить, а обилие на городском рынке товаров из Хорезма и Бухары давало возможность удовлетворять это желание.

Веселили знатную публику лучшие киевские скоморохи – двое из них играли на дудках, двое стучали в бубны, один извлекал звуки из трещотки, а остальные пятеро танцевали, кувыркались и распевали песенки. Зрители смеялись над забавниками в разноцветных одеждах и нелепых колпаках, лишь шут князя Ногут – толстый и лысый карлик – был недоволен.

– Их потехи давно мхом поросли, – ревниво бубнил Ногут. – Хоть бы чего-нибудь новенькое придумали.

Один из скоморохов принялся изображать городских жителей. Получалось у него смешно. Не отличающийся веселым нравом Ярополк на сей раз хохотал до слез, восклицая при этом:

– Он Отая Алданова показывает! Ну, прямо вылитый! А теперь Ивор Угримов! Похож! Ой, похож!

– Ничуть не похож, – пробурчал Ногут.

Князь щелкнул его по лысине.

– А ты не завидуй, а учись, как надобно смешить.

Когда скоморохи закончили свое представление, на площадь перед княжьими хоромами вышел силач Турила – огромный детина с бычьей шеей и широченными плечами – и стал зазывать себе противника. Из стоящей в стороне толпы простонародья откликнулся кузнец Надежа:

– Не пыжься, Турила! Я из тебя одним ударом всю спесь выбью! Давно тебя надобно поучить!

Силач подбоченился.

– Ты что ли меня собрался учить? Да тебя даже твоя женка не страшится!

– Уж по крайней мере она от меня ни к кому по ночам не бегает, как твоя баба! – парировал Надежа.

После словесной перепалки противники под ободряющие крики зрителей бросились друг на друга. Вскоре Турила, не дав людям насладиться зрелищем, поднял кузнеца над собой и швырнул на толпу. Едва зеваки успели с воплями разбежаться в разные стороны, как Надежа плюхнулся на землю.

– Живой? – забеспокоился Ярополк.

– Может, живой, а может и нет, – откликнулся воевода Претич.

Варяжко, недовольно проворчал:

– Надежа – добрый коваль.

– Ой, беда! – притворно зарыдал Ногут. – Некому теперь подковать мою старую хромую кобылу! Увы, увы, помер кузнец!