Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том четвертый

– В армии новой России появится авиационное соединение, – к шукруту подали гевюрцтраминер из Эльзаса, – впрочем, я не летчик, ваша светлость, – признался Муха, – мой брат больше разбирается в этом вопросе. Его тяжело ранили, он инвалид. Я уверен, что он поддержит нашу новую армию, несущую освобождение России, от жидовского, большевистского гнета… – щеки невестки смертно побледнели: «Генрих!».

Младший брат, холодно, сказал:

– Мы не говорим в доме о неполноценных расах, гауптштурмфюрер. Даже находясь в утробе матери, ребенок должен слышать только о чистых, арийских воинах. Для вас мы сделали исключение. Вы славянин, но с кровью викингов… – Петр Арсеньевич, спешно, испуганно извинился. За кофе он попросил разрешения прочесть отрывок из своей поэмы. Невестка захлопала ухоженными ладонями:

– Браво, браво. Вы познакомитесь с великой, арийской поэзией, и поймете, что славяне не в состоянии произвести на свет ничего выдающегося. То ли дело наши саги, древние, героические повествования о доблести богов и валькирий… – Марта даже прослезилась.

Невестка рано пошла, спать. Отправив Муху, домой на такси, Максимилиан спустился с младшим братом в хаммам. Принесли холодного, берлинского белого пива, и соленых крендельков. Сидя в плетеном кресле, Генрих, сварливо, заметил:

– Хорошо, что ты его сюда не пригласил, Макс… – он указал на бирюзовую гладь бассейна, под хрустальными люстрами, на колонны каррарского мрамора, – Марта каждый день плавает. Упражнения полезны, для будущих родов. Я бы не хотел видеть здесь славянина… – Макс затянулся сигаретой:

– Конечно. Но гауптштурмфюрер мне нужен, Генрих. Рейхсфюрер Гиммлер интересуется проектом создания русской армии. Петр Арсеньевич дал отличные сведения, о берлинских агентах большевиков… – Макс рассказал брату о листовке, Генрих расхохотался:

– Ты молодец. Очень трогательно, любой посочувствует судьбе несчастного сироты… – по словам брата, гауптштурмфюрер, сдавшись в плен с генералом Власовым, проявил себя в Югославии и Норвегии. Он занимался работой с русской эмиграцией:

– Смешно, что у него дальний кузен среди бандитов, во Франции. Тоже Воронцов-Вельяминов, или месье Корнель, или Драматург… – зевнул Максимилиан, – а покойный герр Кроу вообще его двоюродный брат. Петр Арсеньевич ничего не знает… – Генрих кивнул:

– Они похожи. Славянин только выше… – брат захрустел крендельком:

– Папа велел повару выделить прибор для славянина, и хранить его особо. Я не хочу, есть с его тарелок, и Марта тоже, разумеется… – Генрих скривил губы:

– С другой стороны, у герра Кроу отец был русский, а мы с ним обедали. Однако герр Кроу, хоть и мерзавец, но человек европейского воспитания. Твоего подопечного, надо еще учить и учить…. – Генрих и Марта заехали за Петром в его комнаты, на Кудам:

– Я обещал экскурсию по Берлину, – весело сказал оберштурмбанфюрер, – заодно навестим лавку, где я покупал крестик. Очень уважаемое заведение….

Петр сразу отмел мысли о том, что графиня фон Рабе может оказаться Мартой Янсон:

– Ерунда, она дочь Горовиц, еврейки. Ее светлость чистая арийка, сразу видно. И вообще, это безумие. Граф Теодор друг Геринга, герр Максимилиан помощник рейхсфюрера Гиммлера. Вся семья служит в СС, даже их сестра… – Петру понравилась девушка, на картине, однако он вздохнул:

– Не думай о таком. Она арийка, тебе никогда не позволят… – кроме того, он надеялся, что Тонечка жива:

– Ерунда, – повторил себе Петр, – откуда дочери Кукушки вообще знать подобную семью… – крестик оберштурмбанфюрер фон Рабе купил в антикварной лавке:

– Изумруды подходят к глазам моей супруги… – объяснил герр Генрих, – увидев безделушку, я сразу подумал о Марте… – графиня осталась ждать в кондитерской, напротив. Петр видел, через окно лавки, бронзовые волосы. Ее светлость, сняв шляпку, изящно пила кофе с молоком:

– Если Тонечки больше нет, я женюсь… – вздохнул Петр, – Володе нужна мать, он малыш. Я уверен, что он мой сын. У меня появятся еще дети, много… – по словам герра Генриха, его жена собиралась, через четыре года, получить почетный крест немецкой матери:

– Война к тому времени закончится. Крест дают за четверых детей, но вообще… – оберштурмбанфюрер улыбался, – мы хотим большую семью. Десять, двенадцать сыновей и дочерей. Мы сможем получить золотой знак почетного креста. Россию надо заселять арийцами… – услышав о крестике, ювелир развел руками:

– Я помню вещицу. К сожалению, другой такой с тех пор не попадалось. Изделие старое, вероятно, его кто-то сдал на комиссию… – в советское посольство Кукушка пришла без креста: