Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Тони в Аушвице не просто так оказалась, – Джон замер, – она каким-то образом узнала, в СССР, что Виллема арестовали. Она перешла линию фронта, попала в Германию, отправилась в долину смертной тени, чтобы спасти любимого человека. Надеюсь, они увиделись, в лагере… – Виллем написал племяннице, что не может покинуть свою паству:

– Здесь живут дети, сироты, милая Маргарита, они нуждаются в моей поддержке. Помни, что у тебя есть кузен, самый близкий тебе человек, твой ровесник. Мне бы хотелось, чтобы Уильям узнал о своих родителях, после войны. Посылаю тебе свое благословение, и молюсь за тебя. Да пребудет с тобой покровительство Иисуса и Матери Божьей, святых Елизаветы и Виллема… – голубые, ясные глазки распахнулись. Маргарита вздохнула:

– Дядю, наверное, тоже немцы убили, как моих папу и мамочку… – о профессоре Кардозо Виллем ничего не написал:

– Дядя Джон, – Маргарита коснулась его руки, – но Уильям должен жить здесь. Он наследник Мон-Сен-Мартена, как и я… – Джон пообещал девочке, что ее кузен, после войны, непременно окажется в Бельгии.

Герцог смотрел на маленькую фигурку, в красной, вязаной шапочке, на черные, кудрявые волосы. Маргарита шла через двор больницы, держась за руку Монаха, Гамен скакал вокруг:

– Уильям может быть мертв… – горько понял Джон, – три года прошло. Тони и Виллем в Испании встретились, конечно. Что-то у них случилось, он ушел от мира, стал монахом, потом сан принял. Какая теперь разница… – напомнил себе Джон. Они говорили с Меиром об испанской войне:

– Меир у меня спрашивал, работает ли мистер Филби в секретной службе. Они в Теруэле познакомились. Меира тогда ранило, при республиканском обстреле. Работает, ему доверяют… – Гольдберг обещал выписать Джона на следующей неделе. Позвонив в штаб фельдмаршала Монтгомери, из кабинета Меира, герцог услышал прокуренный голос Монти:

– Восстал из мертвых, значит. Будем ожидать и возвращения майора Кроу. Он кавалер самой высокой награды Британии, не след, чтобы такие люди пропадали… – ни Марту, ни ребенка в близлежащих госпиталях Меир не нашел.

Монти уверил Джона, что ждет его в Аахене:

– Бюрократию твое начальство пусть после войны разводит, – сочно сказал маршал, – можешь даже не связываться с Лондоном. Я объясню, что ты выбрался из рейха в нашем расположении, и сейчас ушел обратно в рейх, разведчиком. Без рации, разумеется… – Монти чиркнул спичкой:

– Победителей не судят, как говорится. Да и потом, что ты можешь рассказать, если полгода слепцом по госпиталям отирался… – Джон, действительно, кроме названий больниц и речей Геббельса больше ничего не слышал:

– Как со Стивеном, – усмехнулся герцог, – он тоже по больницам мотался, а потом на рынке грузчиком работал… – Джон отправил телеграмму дяде Джованни, предупреждая его, что выжил, и будет служить в разведке армии Монтгомери.

– После войны со всем разберемся, – заметил он Меиру. Кузен только кивнул: «Да».

Оставив на дороге свой виллис, Меир пошел к бараку, где жили сироты:

– Дети в школе сейчас. С Маргаритой и Джоном я попрощался. Пистолет ему оставил, Джон его в Лондон отошлет. Он отсыпается, бедняга, за время своих скитаний. Правильно он сказал, после войны разберемся. Я докажу, что не агент СССР, станет понятно, что с Мартой и Питером случилось, и где фон Рабе Констанцу спрятал… – по расчетам Меира, Монах с Портнихой, проводив детей в школу, должны были собираться:

– Ей на занятия надо, ему в больницу, то есть на амбулаторный прием… – Гамен, подняв голову, заворчал. Прислушавшись к звукам из барака, Меир стиснул зубы:

– С Тессой так было. И больше никогда, никогда не будет… – обойдя собаку, он поскрипел дверью. Полковник Горовиц успел выкурить сигарету, ожидая, пока кто-то выйдет на крыльцо. Монах появился на ступенях, босиком, в трофейных брюках вермахта, и чистой, но потрепанной рубашке. Меир вдохнул запах мускуса и сладких пряностей. Обычно недовольное лицо Гольдберга было умиротворенным, глаза светились смехом:

– Извини. Мы думали, ты позже заедешь. Детей проводили, а потом… – у него была лукавая, добрая улыбка. В темных, немного поседевших волосах, над ухом, застряло перышко из подушки. От Гольдберга веяло теплом постели, он спохватился:

– Завтрак. Сейчас Роза поднимется, мы тебя… – Меир, отчего-то, подумал:

– Может быть, поговорить с ним? Он врач, он поймет… Но я даже с папой не говорил. Оставь, такое не лечат… – полковник отмахнулся:

– У меня фляга в машине, с кофе, бутерброды я себе сделал. Пусть Роза отдыхает. Здесь двадцать миль до штаба Паттона, пообедаю на новом месте. Это если они вперед не продвинулись… – Меир обещал, по мере возможности, сообщать в Мон-Сен-Мартен новости.