Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Я и не верю. Скорее всего, в СССР меня примет начальство этого чекиста. Он мелкая сошка, исполнитель. Я не показываю свое знание русского языка… – чекист говорил на хорошем, но с акцентом, английском, – и дальше не собираюсь… – в ванной Констанца выплюнула табак в унитаз. Вернувшись к столу, она залпом допила кофе:

– Где сейчас ее дочь, миссис Анна тоже не говорила. Может быть, они обе меня встретят в СССР… – она криво усмехнулась, – миссис Анна подсунула дочь фон Рабе, куратором, от советской разведки… – Констанца откинулась к стальной стене:

– А ребенок, Петенька? Но я не видела кузена Теодора, и не знаю, где он. Он бы не стал работать на русских. Или стал бы… – вздохнув, она подытожила:

– Надо дождаться встречи с начальником чекиста, кем бы он ни был. Или она… – Констанца вспомнила серые, дымные глаза миссис Анны.

– Те, кто мертвы, живы… – прозвучало у нее в голове, – живы… – она покрутила кольцо на пальце:

– Нельзя ничего писать на бумаге. Нельзя оставлять им возможность меня использовать. Я, разумеется, не намереваюсь сотрудничать с русскими, – она вспомнила гул костра, восторженные голоса девчонок:

– Вы так интересно рассказываете, миссис Конни… – Констанца закрыла глаза:

– Инге хвалил мои объяснения. Я его обязательно увижу. Я выручу Степана, мы поселимся где-нибудь в Шотландии, в тихом месте. Посмотрим, может быть, я начну преподавать, в школе… – в руке Констанцы оказался кусок мела. Черная доска перед ней пестрела крючками уравнений. Ощущая спокойный ход лодки, она погрузилась в свои вычисления.

Над мокрыми, серыми камнями, метались, хлопали крыльями чайки. Тихие волны с шипением набегали на прибрежную гальку, рассыпаясь белой, легкой пеной.

Анна переступила мокрыми ногами в мелкой воде. Ветер трепал рассыпавшиеся по плечам волосы, шелестел конверт, зажатый длинными пальцами. В бухте покачивались обломки досок. Поддернув индейскую, хлопковую юбку, Анна прошагала вперед.

Ткань, все равно, промокла. Стоя по колено в воде, она потянулась за деревяшками.

Анна и сама не знала, что заставило ее открыть глаза, в предрассветной тьме. Она смутно помнила, что ночью кормила Петю:

– Я пеленки ему меняла… – она скосила глаза на сына, мирно спящего среди подушек, – столько лет прошло, а я ничего не забыла. Но такое не забывается, конечно… – сын спал спокойнее дочери:

– Янсон к Марте вставал, приносил ее, не разрешал мне подниматься. Он сам пеленки менял… – Анна прислушивалась к тишине, за стеной спальни, – он всегда ей был отцом. Но Федор ей тоже отец. Девочка моя, где она, что сейчас с ней? Где наш внук, Теодор-Генрих… – дочь назвала ребенка, будто предчувствуя судьбу мужа и свекра:

– Марта все понимала. Генрих, и его отец хотели искупить вину Германии, своим мученичеством. Она понимала, но не могла их остановить. Никто бы не смог. Но, хотя бы, у мальчика имена от них остались… – Анна напомнила себе, что ее внук, единственный наследник семьи фон Рабе:

– После разгрома заговора Марта бежала, с золовкой, спряталась в провинции. Я бы тоже так сделала. Я ее учила, как надо исчезать… – Анна вспомнила, как сама хотела исчезнуть, до войны, с Вальтером и Мартой.

– Мне тогда все снилось… – за стеной царило молчание, – дом на берегу океана, смех ребенка… – сын спокойно дышал, – Федор вернется из СССР, и мы заведем собаку… – Анна не хотела больше прятаться. Отправив доктора Кроу в Канаду, она могла полететь на юг Калифорнии, к Лос-Анджелесу:

– Я купила бы еще один подержанный форд, пересекла мексиканскую границу. Испанский язык у меня как родной, впереди у меня вся Южная Америка… – она помотала головой: «Нет, нельзя».

Как и в Берлине, четыре года назад, Анна чувствовала ответственность, за будущее:

– Тогда я хотела, чтобы меня услышали, чтобы СССР успел нанести превентивный удар, по Германии… – поднявшись, она надела простую летнюю юбку, и вышитую блузу, – но ничего не получилось… – Анна, тихо, вышла на террасу:

– Доктор Кроу, должно быть, спит еще. Пусть отдыхает, она устала… – Анна щелкнула зажигалкой:

– Но сейчас меня услышат. Я ничего не скрою, от секретной службы… – Анна хотела оставить разведки Его Величества и США выяснять отношения между собой:

– Меня это не касается, – она затягивалась сигаретой, – доктор Кроу британская подданная и уехала в Британию. Пусть Даллес и Донован объясняются с его светлостью, да хоть с королем Георгом. Как говорится, делай, что должно, и будь, что будет… – долгом Анны было сообщить о своих подозрениях, касательно генерала Горовица.