Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Мы по дороге сюда все купили… – она открыла окно, – когда покинули место, где Петя родился… – о городе, где появился на свет ее сын, Анна тоже не упоминала:

– Но в Америке, – поняла Констанца, – это индейские узоры, такие, как на ее сумке, на юбке… – путь от пристани, с закрытым, крохотным почтовым отделением, и лавкой, они прошли пешком. Констанца не привыкла к таким долгим переходам. Едва заметная колея петляла среди соснового леса, под ногами пружинили иголки.

Анна, иногда, останавливалась у кустов, срывая ежевику:

– Последние ягоды, – вздохнула женщина, – а малина отошла. Скоро клюква появится… – по пути к участку они миновали маленькое болотце. Показалась темная вода лесного озера:

– Мы дома… – поправив индейскую перевязь, с ребенком, Анна отдала Констанце саквояж:

– Держите. Остальные вещи я завтра заберу. У нас велосипеды есть, с тележками… – Констанца обрадовалась:

– На велосипеде я ездить умею… – она осеклась, заметив в руке Анны браунинг: «Зачем?»

– На всякий случай… – женщина прислушивалась к звукам леса, – идите за мной, след в след. Постарайтесь производить как можно меньше шума… – Анна была уверена, что охраны на участке нет, но осторожность никогда не мешала. Багаж они сложили на пристани, в настежь распахнутом сарае, с гордой надписью: «Касса, буфет, хранение клади». Буфет оказался урной с горячей водой, впрочем, сейчас пустой.

Констанца удивилась: «Здесь есть электричество?». Анна подсунула под ручки саквояжа записку:

– У всех жителей стоят автономные генераторы. Но казенное электричество после отхода парома отключают. Пароходная компания экономит деньги… – на стене сарая висело пожелтевшее расписание рейсов на летний сезон сорок пятого года. Констанце достаточно было бросить один взгляд на цифры, чтобы выучить наизусть время прибытия и отхода суденышек.

– Завтра… – она затянулась сигаретой, – паром завтра, после обеда… – на острове жило всего полсотни семей. Когда они проходили через поселение, с Анной здоровались, расспрашивая ее об отпуске:

– Они думают, что мы с Теодором работаем на миллионера, купившего участок, – усмехнулась Анна, – за порядком на стройке следим. Армия в этой стороне острова не показывается… – сарай с моторкой пустовал. Подув в дуло пистолета, Анна, кисло, сказала:

– Между прочим, лодка, наша частная собственность. Правительство США не имело права ее забирать… – она почесала браунингом висок:

– Ладно. Не волнуйтесь, я завтра Джону позвоню. Придумаем что-нибудь. Доедем на пароме до Сиэтла, возьмем напрокат машину. Я вас довезу до канадской границы… – в Сиэтле Анна, несколько раз, хотела зайти на почту и связаться с герцогом. Она одергивала себя:

– Трансатлантические переговоры надо заказывать заранее, ждать несколько часов… – кроме того, Анна предполагала, что прямой номер Джона, полученный от полковника Горовица, не значится в телефонных справочниках:

– Заказ вызовет подозрение. Донован и Даллес не дураки. Они разослали наши приметы в крупные города, тем более, на тихоокеанском побережье… – пока Анна и Констанца избегали правительственных учреждений, они находились в относительной безопасности:

– Если мое начальство узнает, где я, и доктор Кроу, то может узнать и Мэтью, то есть Паук… – Анна не хотела думать о дальнейшем:

– Федор никогда не вернется из СССР, а Лубянка убьет и меня, и Петеньку. Мэтью и убьет нас, не задумываясь… – Анна оставалась единственной преградой на пути СССР к доктору Кроу.

За остров она не волновалась:

– Здесь никто не сообщит правительству, что я вернулась. Донован с Даллесом и не подумают сюда мои приметы посылать. Тем более, меня и так все знают… – распахивая окна в спальне, укладывая сына на кровать, Анна, весело, сказала:

– Комаров на участке нет, мы рядом с океаном. Как говорится, утро вечера мудреней. Поедим, выспимся, завтра я позвоню в Лондон… – телефон, судя по всему, работал исправно:

– Прослушивание армия сняла, как забрала она моторку, – поняла Анна, – наверное, они посчитали, что мы в лодке тайники сделали. Разбирают сейчас ее по винтику… – они выпили хорошего кофе. Анна пожарила на керосиновой плитке картошку:

– Кладовую армия не тронула… – она подложила Констанце малинового джема, – но, скорее всего, мы завтра уедем. Я утром Джону позвоню… – между Сиэтлом и Лондоном было восемь часов разницы во времени. Констанца обернулась. Огонек керосиновой лампы, в окне спальни, давно погас: