Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Она устала, – подумала женщина, – она ничего не услышит, не проснется… – Констанца сверилась с часиками:

– Полночь миновала. В Лондоне восемь утра. Джон, наверное, на Ганновер-сквер ночует, если он в городе. Жарит на кухне сосиски с беконом, себе и охранникам… – Констанца услышала стук вилки, в фарфоровой миске. Стивен сбивал яйца, для омлета. На плите шипели тосты, брат улыбался:

– Доброе утро, милая… – приезжая в город, они со Стивеном ночевали у кузенов, – садись, все готово… – Стивен наклонялся, целуя ее в лоб.

– Он был ранен, – грустно подумала Констанца, – у него дочка, он успел во второй раз жениться. Семь лет мы не виделись… – в темноте залива она заметила дальний огонек:

– Миссис Анна рано встает, с ребенком. Джона ее звонок за обедом застанет. От Лондона до Ванкувера двенадцать часов лета, с посадкой на Ньюфаундленде. Хотя нет, он попросит миссис Анну сразу отсюда выезжать. Завтра паром в Сиэтл. Она мне прикажет подчиняться, и я ничего не сделаю. Степана могут убить на Лубянке. Мне надо его спасти. Хотя бы его… – Констанца раздернула замшевые веревочки, на индейской торбе. Подобрав камень, рядом с крыльцом, она придавила булыжником конверт, для брата.

– Степан мне тоже завтраки готовил, – тоскливо вспомнила она, – и малиновый джем варил… – лазоревые глаза ласково смотрели на нее:

– Ешь, пожалуйста. Сахар полезен для мозга… – Констанца кивала:

– В общем, да. Химические элементы стимулируют кратковременные процессы, в коре полушарий… – она помотала головой:

– Я не позволю ему сгинуть, без следа. Пока мы вместе, смерти нет… – огонек, на горизонте, двигался:

– Рыбаки, – поняла Констанца, – на ночной лов вышли. В Норвегии тоже так делали. На рассвете они в Сиэтл отправятся. В порту стоят советские корабли. Степан меня научил грести… – мягко шуршали волны, пахло солью. Пробежав по пристани, прыгнув в лодку, Констанца отвязала канат. Течение подхватило ее, унося прочь, на середину залива.

В каюте слабо, неприятно пахло чем-то металлическим.

Констанца прислушалась:

– Работает система регенерации воздуха. Двигатели тоже включились… – она чувствовала легкую, почти незаметную вибрацию. Женщина сидела за стальным столом, положив перед собой хрупкие руки, с кольцом, тусклого камня.

Лодка Констанцы наскочила на субмарину. Течение в заливе оказалось сильным, она не справлялась с веслами. По лбу потек пот, рубашка промокла на спине. Констанца ежилась, под прохладным ветерком:

– На воде всегда зябко. Давай, давай… – крупные звезды отражались в темных волнах. Свет рассыпался брызгами, дрожал, огонек двигался, приближаясь к Констанце.

Прямо впереди выросла черная стена, давешний огонек поблескивал наверху:

– Это вовсе не рыбаки… – успела понять Констанца:

– Но что здесь делает субмарина? Или это американцы, они напали на наш след… – нос лодки затрещал, Констанца еле успела шагнуть в прохладную воду залива Пьюджет-Саунд.

В Норвегии Степан учил ее плавать.

Приходя из лесов, летом, он забирал одноколку Эйриксенов:

– Мы ненадолго, – подмигивал он Кристине, – к завтрашней утренней дойке вернемся… – в телегу он клал лоскутные, деревенские одеяла, ставил корзинку с провизией, откуда торчало горлышко бутылки зеленого стекла, с домашним аквавитом. Констанца устраивалась в телеге, с тетрадью и карандашом. Степан ласково говорил невысокому, горному коньку Эйриксенов: «Дорогу ты знаешь, милый».

Озеро Мьесен было слишком холодным. К тому же, как смеялся Степан, на плоскогорье все было видно, как на ладони. Кроме фермы Эйриксенов у озера никаких построек не стояло, но Степан замечал:

– Лесное озеро лучше. Более уединенное место… – вокруг чистой воды теснились сосны. Пахло жаркой, летней смолой, сладкими ягодами, звенели комары. На поросшем густой травой берегу трещали дрова, в костре.

Констанца боролась с течением, слыша треск разбившейся лодки:

– Тогда, в первый раз, мы тоже в лодке были. Мы смеялись, что могли в море оказаться. В лесное озеро, Степан меня на руках заносил… – она почувствовала ласковые губы, пониже уха, ощутила крепкую руку, поддерживающую ее:

– Плыви, не бойся. Я здесь, я с тобой, Констанца… – та же рука сейчас помогала ей:

– Плыви, плыви, тебе нельзя умирать. Ты один раз пыталась, но то была трусость. Ты не имеешь права погибать, ты нужна Степану… – Констанца не знала, чья субмарина перед ней. До берега оставалась примерно миля, руки устали. Она разозлилась: