Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый

– У Лючии отлично получилось. Фотографий было никак не сделать, но я все запомнила…

Взяв паркер, Констанца быстро начала писать, под рисунком семи скал, торчащих из плоской горы. Дверь открылась, на дубовый столик водрузили кофейник, и блюдо с яблоками:

– Послать бы туда большую экспедицию, – вздохнула Констанца, – как в Антарктиду. Хотя в Антарктиде, с месторождением урана, все и так понятно. Но здесь надо еще разбираться… – почуяв запах свежего кофе, налив себе чашку, она вернулась к работе.

В пристройке для технического персонала вечернюю пайку раздавали надзирательницы. В шарашке, как, между собой, заключенные называли конструкторское бюро, никто не носил лагерную форму или кители МГБ. Полковник Гаврилов приходил в бюро в хороших, штатских костюмах, инженерам и чертежницам позволяли вольные платья. Одежду женщины получали со склада. Надзирательницы тоже одевались в гражданские наряды:

– Все равно, по их глазам видно, кто они такие, – мрачно сказала, однажды, Наташа Юдина, – к нам на зону после войны привезли девочек, из Равенсбрюка. Они говорили, что эсэсовки, в лагере, похоже смотрели…

Ужин, как называли пайку в расписании, возили по коридорам пристройки на гремящих, тюремных телегах. В восемь часов вечера ворота шарашки наглухо запирались.

При бюро работала собственная кухня. Из большого лагеря, по утрам, доставляли свежевыпеченный хлеб. Белые буханки и сливочное масло полагались только инженерам. Остальным зэка приносили сыроватые куски темного, ржаного хлеба и маргарин. Маргарин клали и в картофельное пюре, политое соусом от мяса. Само мясо тоже уходило на ужин инженерам.

В восьмую комнату, как здесь назывались камеры, согласно раскладке, мясо, как и дополнительный сахар, все-таки, попадало. Сидя с ногами на нижней койке, Лючия поломала ложкой котлету:

– В ней больше хлеба, но хоть немного пахнет мясом… – она перевалила кусок на тарелку золовки:

– Ешь, пожалуйста. И я тебе отдам половину сахара… – девушка открыла рот, Лючия подняла руку: «Тебе сейчас это нужнее». Даже если их и слушали, то по одной фразе никто, ни о чем бы не догадался.

Начальница, как они, весело, называли Констанцу, не могла проверить их камеру, не вызывая подозрений, однако в додже они разговаривали спокойно. Со школьных времен Наталья хорошо помнила немецкий язык:

– На лесоповале тоже было с кем практиковаться, – хмуро заметила девушка, – у нас на лагпункте даже американки сидели. Заодно я английский язык выучила…

На Бире валили лес жены американских коммунистов, приехавших на великие стройки СССР, левые из Германии, бежавшие от Гитлера и китаянки, арестованные, за якобы шпионаж, в пользу Гоминьдана:

– У нас в бараке были польки, женщины из Прибалтики, украинки… – Наташа загибала пальцы, – в общем, всякой твари по паре, как говорили наши религиозницы…

При первом осмотре нового, укрепленного броней грузовика доктор Кроу вытащила жучки из доджа. В кабине, как и в комплексе, они говорили спокойно. Охранники не понимали немецкого или английского, а резиденция Розы не прослушивалась. На русский они не переходили. Доктор Кроу тщательно скрывала от чекистов знание языка:

– Учитывая наши планы, – заметила женщина, – нам надо вести себя очень осторожно…

На тоннельных участках работали вольнонаемные. Летом, через долгую цепь знакомств, пользуясь помощью начальника медицинской части, харьковского профессора, Розе и Констанце удалось передать письмо, одному из врачей. Весточку должны были отправить по безопасному адресу, в захолустный поселок Краскино, рядом с корейской границей. Услышав о письме, Наташа кивнула:

– Контрабандисты. У нас сидели уголовницы, местные китаянки, из Благовещенска, из Владивостока… – они понятия не имели, дошло ли письмо в Лондон:

– В любом случае, – вздохнула Лючия, – ждать нельзя, роды через месяц. У нас и так две девочки на руках…

Наташе еще требовалось, тоже через вольнонаемных, узнать распорядок охраны аэродрома:

– Неизвестно, какие у них машины, – сказала девушка, – но нам надо только дотянуть до Хоккайдо. Надеюсь, что в суматохе, с диверсией, не обратят внимания на нашу пропажу…

Диверсию, на участке, где тоннель уходил под берег Татарского пролива, готовила Констанца. Начальник конструкторского бюро каждый день посещала участок, объясняя Гаврилову, что сама хочет проследить за ходом первого этапа строительства:

– У нее есть доступ к взрывчатке. Она бежала от нацистов, тоже заминировав инженерные сооружения…