Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– С меня тоже течет… – Питер пожалел, что не взял на судне воды, – но кто знал, что будет жарко, как в тропиках… – засмотревшись на работающий башенный кран, он влетел во что-то большое и твердое:

– Глаза разуй, – раздался недовольный голос, – смотри, куда прешь… – Питер вскинул голову. Хмурый парень, напоминающий гору, методично работал челюстями, ухитряясь заодно курить сигарету:

– Не русская, – Питер почуял знакомый запах, – мама такие курит. Он жует жвачку и носит джинсы… – парень напоминал испанца или итальянца:

– Но глаза у него местные, – понял юноша, – у мамы были такие глаза, когда она вернулась из СССР… – Питер развел руками:

– Извините, месье, – он слегка поклонился, – я увлекся работой крановщика, – юноша сдержал смешок, – я матрос, первый раз в Ленинграде… – парень оживился:

– Сэйлор, – поинтересовался он на ломаном английском, – ю сэйлор? Джинс, водка, кавьяр, долларс… – он со значением потер кончики пальцев друг о друга:

– Вот из йор нейм… – Питер протянул руку:

– Серж, – сказал он по-французски, – но я не знаю английского… – парень отмахнулся:

– Ноу маттер. Летс гоу… – он указал на колонны входа, – я тоже Серж… – парень ткнул себя в грудь, – я журналист… – он сунул Питеру пропуск в синей корочке. Юноша успел прочесть: «За кадры верфям».

– Лайк водка, – он повел Питера к воротам, – лайк герлз… – мигнул зеленый огонек такси, парень распахнул дверцу машины: «Велком ту Ленинград, Серж».

Над унылым строением железнодорожного красного кирпича каждые несколько минут грохотали электрички:

– Я привык, – объяснил хозяин мастерской, крепкий парень в тельняшке, – место отличное, правда, сортира в здании не завели… – бывшее помещение склада стояло по соседству с перроном городской станции «Боровая»:

– У меня есть сезонный билет, – добавил художник, – после полуночи милиция пускает в зал ожидания только пассажиров… – по часам Питера время приближалось как раз к полуночи. Он еще ни разу не видел столько красивых девушек вместе:

– Нет, видел, – поправил он себя, – на театральных сборищах, куда нас водил Аарон. Ворон никогда не уходил с вечеринок без очередной подружки… – Питер пожалел, что кузен торчит в кадетском лагере, в шотландской глуши:

– Он бы и здесь кого-нибудь отыскал, вернее, уболтал. У него язык без костей, он бы и на пальцах объяснился с девушкой…

У стен мастерской громоздились необрамленные холсты. Питер узнал хорошенькую брюнеточку, щеголявшую в джинсах из его рюкзака. На картине девушка, только обнаженная, оседлала стул. Питеру понравился стиль художника:

– Похоже на Пикассо. В СССР, кажется, есть его холсты. Понятно, что автор видел Пикассо не только в альбомах… – на самодельной полке лежали растрепанные монографии по искусству. Встречая их, художник заметил журналисту:

– Книг, конечно, у него нет… – Серж кинул в рот очередную пластинку жвачки:

– Какие книги, – смешливо отозвался он, – парень едва закончил школу и о твоих кумирах ничего не слышал… – разговор шел на русском языке, Питер даже обиделся, – зато у него полный рюкзак шмотья, дисков и презервативов…

От груза Питера освободили меньше, чем за пять минут. Сторублевки, полученные от месье Сержа, присоединились к россыпи мелких советских купюр на дне рюкзака:

– Больше там ничего не осталось, – Питер бросил взгляд в угол мастерской, – доллары на месте, то есть в тайнике… – несмотря на несколько стопок водки, голова у него оставалась ясной:

– Но неудобно мычать и размахивать руками… – Питер делал вид, что не понимает русского, – месье Серж уехал, он хоть как-то переводил… – журналист объяснил, что отправился за новым гостем:

– Если явится даже один человек, он сюда не поместится, – хмыкнул Питер, – в мастерской и так толпа… – на фанерном подиуме кто-то пощипывал гитарные струны. По рукам ходили бутылки водки и дешевой, как выражался Маленький Джон, бормотухи. Закусывали хлебом со шпротами:

– Но шпроты закончились, – в углу на ржавой плитке пыхтела эмалированная кастрюлька, – девушки варят картошку. Какая картошка в такую жару… – поношенная рубашка Питера окончательно пропотела. За распахнутыми окнами мастерской висели призрачные сумерки:

– Конец июля, – понял Питер, – белые ночи на исходе. Жаль, что я их не увидел. Шотландия Шотландией, а я все-таки в Ленинграде… – он хорошо помнил поездку на такси:

– Боровая – это Витебское направление. Мне придется вернуться на Московский вокзал… – Питер хотел уехать первым утренним рейсом. Над ухом пропищал комар, Юноша пыхнул в его сторону дымом оставшихся у него американских сигарет: