Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– Тайную кладовую месье Леконта никто не трогал, – Питер потянулся, – и никто не поинтересовался, что мы храним в кубрике… – за его плечами висел брезентовый рюкзак с джинсами и пластинками. Ребята начертили Питеру схему прохода до ворот торгового порта:

– Штамп в паспорте у меня есть, рубли на такси тоже, – Леконт, притащивший в СССР пачку рублей, менял морякам франки, правда, по грабительскому курсу.

– Он еще называет себя коммунистом, – усмехнулся Питер, – ладно, хватит здесь торчать. Месье Серж Гренель скоро исчезнет с лица земли…

Оба его паспорта, фальшивый и настоящий, подтверждавший морскую профессию, лежали в кармане джинсов. Питер намеревался выкинуть документы за границами порта. В кубрике он позаимствовал растрепанный путеводитель по СССР на французском языке. Изучив книжицу, Питер понял, что ему надо добраться до Московского вокзала. Для покупки билета на поезд паспорт не требовали, однако юноша не хотел рисковать:

– Маленький Джон сказал, что можно путешествовать на собаках, – Питер невольно улыбнулся, – то есть на электричках… – именно так наследный герцог и Надя Левина добрались из Ярославля в Ленинград:

– Надо выбирать большие пересадочные узлы, где много пассажиров, – объяснил Маленький Джон, – где легко затеряться в толпе, пересидеть в кафетерии, ожидая следующую электричку… – Питер хорошо помнил карту:

– Из Ленинграда до Малой Вишеры, потом в Бологое, в Тверь и Москву… – в столице он хотел отправиться по адресу Лопатиных. Виктор, судя по всему, еще не демобилизовался, однако Питер помнил рассказы Маленького Джона:

– Отчим Виктора был московским смотрящим, – Волк не скрывал от семьи бывших занятий, – я знаю, что это за должность. Квартиру, наверняка, держат под присмотром парни с серой стороны жизни, как говорит Волк…

Сначала Питеру надо было найти таких парней в Ленинграде.

– То есть в Питере, – развеселившись, он выкинул окурок, – Питер приехал в город его имени… – он хотел продать товар, не дожидаясь Москвы:

– Не стоит тянуть, – юноша сбежал по трапу, – попадись я милицейскому патрулю с таким грузом и без документов, мне не миновать КПЗ… – по дороге в Ленинград, в свободные от вахт часы, он повторял нужные русские слова. Маленький Джон вернулся из СССР с полным багажом сленга, как его называла мать:

– Фарца, – Питер зашевелил губами, – котлы, шузы, Бродвей или Брод, то есть Невский проспект или улица Горького. Фарца торчит у гостиниц и ресторанов, куда ходят интуристы, то есть на Невском проспекте. Московский вокзал тоже рядом… – путеводитель снабдили картой двух столиц, как выражалось предисловие. Корреспондент «Юмы» приехал именно из Москвы:

– Он делал репортаж о туристах в городе, – Питер стер пот со лба, – а о нас он написал, потому что стоит затишье, новостей нет. Мертвый сезон, как он выразился…

Француз уцепился за Питера, вернее Сержа Гренеля, словно клещ. Капитан Леконт не отставал от журналиста:

– Он сказал, что у меня единственного из матросов все зубы на месте… – усмехнулся юноша, – и я буду хорошо смотреться на снимке… – Леконт, в общем, остался доволен Питером:

– Для парня, первый раз ступившего на палубу, все вышло неплохо, – сказал он Питеру в Финском заливе, – я из тебя сделал человека… – в интервью Питер гладко говорил об интересе к СССР и восхищении социалистическим строем жизни. Он успокаивал себя тем, что мать не читает коммунистические газеты:

– Пьер с Полиной должны были передать ей мое письмо, – напомнил себе Питер, – теперь она все знает… – он предполагал, что Леконт, не дождавшись его с берега, свяжется с пограничниками и милицией:

– Пусть связывается, – рука потянулась к паспорту Гренеля, – месье Серж через несколько минут закончит свое существование… – миновав выстроенные вдоль берега Угольной гавани сухогрузы и контейнеровозы, Питер оказался на пустынной площадке серого асфальта. Вдалеке виднелись фальшивые ампирные колонны парадного въезда в торговый порт:

– Можно сэкономить и поехать на трамвае, – решил Питер, – но, кажется, сюда трамвай не ходит. Ребята говорили, что до остановки мили две. Значит, остается такси… – таксисты, по уверениям матросов, постоянно болтались у порта. Питер прочел уныло повисший во влажной жаре кумачовый лозунг:

– Встретим ударным трудом годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции… – до годовщины оставалось три месяца. Питер хмыкнул:

– Наглядная агитация и пропаганда здесь на высоте… – по благообразным лицам основоположников коммунизма на соседнем плакате, казалось, текли капельки пота: