Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

Худощавый парень, задрав ноги на стол, просматривал телетайпную ленту новостей. Он шумно всосал нагревшийся в картонном пакете шоко:

– Студенты и молодежь Западного Берлина протестуют против визита шаха Ирана, – провозгласил юноша, – в ходе стычек с полицией убит один митингующий… – журналист за столом напротив, постарше, отозвался:

– Отлично. Пиши, – он на мгновение задумался, – берлинские наци умыли руки в крови невинной жертвы, – у него был сильный английский акцент.

Парень осторожно сказал:

– Здесь нигде не упоминается о наци… – его коллега отмахнулся:

– Тамошняя полиция кишит наци, а публика любит читать о нацистах. В ходе процесса Эйхмана тиражи газет взлетели к небесам.

Он взял у юноши телетайпную ленту:

– Ерунда, ерунда, чепуха… – он велел:

– Поставим петитом сообщение о награждении четы Майер-Авербах норвежскими орденами. Публика их любит, но надо беречь место для военных репортажей, – юноша помялся:

– Почему вы считаете, что начнется война, господин Захав, – журналист хмыкнул:

– Шломо. Или Солли, на американский манер. Не для того я делал алию, чтобы меня называли по фамилии. Мне хватило… – он ввернул сочное английское ругательство, – на Флит-стрит, интересовавшихся, как звучало мое имя раньше… – парень подался вперед: «И как?».

Захав фыркнул:

– Голденкранц, но моему папаше хватило ума стать Голдом. Жаль, ему не хватило денег послать меня в приличную школу, одну из тех, где учились зазнайки из больших газет. Однако я не жалуюсь, Daily Mail достойное издание, пусть редакция и славилась антисемитизмом. Что касается войны, – он пыхнул дешевой сигарой, – во-первых правительство национального единства просто так не формируют, а мы с ним живем третий день, а во-вторых, – он указал за окно, – любой таксист тебе расскажет, что наши ребята в летных частях тренируются в коротких миссиях. За день они четыре-пять раз поднимаются в небо, то есть парни готовятся к ковровым бомбардировкам… – юноша открыл рот. Захав добавил:

– Я успел поскакать по Нормандии военным корреспондентом, совсем юнцом, в твоих годах. В-третьих, – он загнул испачканный лентой от пишущей машинки палец, – четыре дня назад Иордания и Египет подписали договор о совместных военных действиях…

Захав порылся на заваленном папками столе:

– Где-то была вырезка из New York Times… – разбросав бумаги, журналист нацепил очки, – английский у тебя неплохой, слушай в оригинале, для практики:

– Если армия Насера и другие армии арабских стран поведут войну без поддержки Советского Союза, они не устоят против устрашающей огненной колесницы, армии Государства Израиль… – юноша приосанился:

– Хорошее какое выражение, огненная колесница… – он потянулся за блокнотом.

Захав закатил глаза:

– Это из Танаха. Когда они шли дорогой и разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные и разлучили их и понесся Элияху в вихре на небо… – юноша ухмыльнулся:

– У меня всегда были плохие оценки по Танаху… – он кинул пустой пакет в переполненное мусорное ведро:

– Но если Советский Союз вмешается в войну на стороне арабов… – Захав наставительно заметил:

– Если бы имелось хоть малейшее подозрение на такое развитие событий, то наш начальник, – он кивнул на дверь с табличкой «Главный редактор», – господин Розенблюм, то есть Варди, не отбыл в Нью-Йорк на якобы сессию ООН, а вернее, за покупками… – Захав ткнул сигарой в испещренное черными следами блюдце, – значит, нас ждет маленькая победоносная война…

Парень опять взялся за ручку. Захав любезно сказал:

– Письмо госсекретаря США Хея тогдашнему президенту Рузвельту…

Парень пробормотал:

– Франклину Делано… – Захав шумно вздохнул:

– Теодору. Он не отец Франклина Делано и даже не его брат. Кузен, очень дальний. Письмо конца прошлого века, речь шла об испано-американской войне, однако Хей повторяет выражение вице-президента США Вулфа, – парень обрадовался:

– Его я помню. Создатель индейских резерваций и доктрины невмешательства США в дела европейских стран… – Захав кивнул:

– Именно. По истории оценки у тебя, видимо, были лучше, – юноша весело отозвался: «Ненамного».

Захав зевнул:

– Пиши о наци в Берлине, то есть о полицейских. Я где-то видел вчерашний телетайп о переговорах иранского шаха с Западной Германией… – пошарив по столу, он выудил коричневый конверт без марок:

– Это еще что такое… – юноша покраснел:

– Когда вы выходили за сигаретами и шоко, появился какой-то парень. Он спросил главного редактора, я объяснил, что господин Розенблюм за границей, а вы его замещаете. Он оставил пакет и ушел… – Захав требовательно поинтересовался: