Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

– Держите, – Фрида задумалась, – я появлюсь в Тель-Авиве через выходные… – фата для хупы требовала прически, которой Фрида намеревалась заняться сама. Сначала девушка хотела привести в порядок волосы:

– Не под ножницами кого-нибудь из кибуца, – сказала девушка отцу, – в детстве мы щеголяли криво отрезанными челками. У Рути Альмог, заведующей нашей группой, было плохое зрение.

Фрида хотела заодно сделать маникюр:

– Позвоните мне, – парень бережно убрал записку в карман рубашки, – а сейчас, – девушка подцепила ногтем гитарную струну, – сыграйте что-нибудь, не воняющее нафталином…

Адольф склонил голову:

– Менестрель подчиняется воле прекрасной дамы…

Загремели первые аккорды «I Can’t Get No Satisfaction». Фрида вскочила на ноги: «Танцуют все!».

– Берите пышки, – ласково сказала пожилая женщина, – на шабат я еду в Хайфу к дочери. Внуки любят мою выпечку…

Анна узнала берлинские булочки с джемом и ванильной глазурью. Кофе налили из серебряного кофейника, сервиз на столе стоял мейсенский. Успокаивающе тикали шварцвальдские часы. За задернутыми шторами шумела послеполуденная толпа на бульваре Ротшильда. В гостиной пахло пряностями и пожелтевшими страницами массивных томов с золотым готическим тиснением на переплетах.

Такой же шрифт на обрамленном дипломе сообщал, что Фридрих Фридлендер получил звание адвоката в Берлине за два года до начала первой войны:

– Он шутил, что мы с ним ездили на одном автобусе, – улыбнулась пожилая женщина, – я в школу, а он в университет. Впрочем, – она махнула на диплом, – мне тогда исполнилось только два года. Потом я тоже на автобус не садилась. У моих родителей была вилла в Груневальде и автомобиль с шофером, а отец Фридриха держал мелочную лавку…

Кофе оказался крепким. Анна наклонила над чашкой молочник:

– Я вас слушаю по радио, – весело призналась госпожа Фридлендер, – я тридцать лет в стране, помогала мужу с юридическими документами, теперь помогаю сыну, – адвокат Бен-Дрор был занят с припозднившимся клиентом, – иврит у меня хороший, но вы интересно рассказываете.

Анна вела на радио обучающую программу для новых репатриантов:

– Вы тоже из Европы, – женщина прислушалась, – но не из Германии… – она говорила с громыхающим акцентом йеке, – и не из Франции… – Анна отозвалась:

– Из Брюсселя… – госпожа Фридлендер кивнула:

– Красивый город. В тридцатом году я ездила в Бельгию и Францию в свадебное путешествие… – Анна указала на черную рамку вокруг снимка покойного адвоката: «С мужем?».

Женщина повела сухой, еще красивой рукой:

– С ним мое свадебное путешествие было в Палестину, – на тонких губах мелькнула улыбка, – нет, с моим первым мужем… – адвоката Анне порекомендовал Авраам:

– Его отец защищал меня, когда я загремел в британскую тюрьму, – объяснил профессор Судаков, – если бы не господин Фридлендер, одна из моих монографий не увидела бы света… – он полистал записную книжку:

– Он скончался несколько лет назад, но практику наследовал его старший сын, Гидеон Бен-Дрор… – госпожа Фридлендер заметила:

– Мы поменяли фамилию, но профессионально Фридрих всегда оставался Фридлендером… – Анна увидела семейный альбом:

– Все наши дети родились здесь, – госпожа Фридлендер показала фотографии свадьбы средней дочери, снимки младшего сына, офицера, – из Берлина я уезжала в деликатном положении, как тогда говорили…

Анна подумала о беленых стенах кабинета в больнице Ихилов. Ее товарка опустила жалюзи:

– Начало июня, а такая жара, – она загремела инструментами, – моя коллега оставила зеркало на солнце и едва не обожгла бедную пациентку… – закончив осмотр, врач сняла перчатки:

– Три месяца, – уверенно сказала подруга, – не бледней, у тебя третий ребенок… – Анна вздохнула: «Четвертый». Подруга быстро пожала ей руку:

– Извини. Но твоя девочка заразилась краснухой в утробе матери, а сейчас ничего такого не произойдет… – она задумалась:

– В ноябре родишь. Хорошее время, зимой не так душно… – Анна одевалась за ширмой:

– Мне тридцать восемь лет, – она выглянула наружу, – я… – подруга мыла руки:

– Ты здоровая женщина, – отозвалась она, – Михаэль обрадуется новостям. Вам будет кого пестовать, учитывая, что ваши птенцы разлетелись… – в Тель-Авиве Анна встречалась с дочерью:

– Мы увидимся за городом, – поправила она себя, – Яакова отпустят из армии по такому случаю, но Эмиль выбраться не смог. Хотя у него увольнительная в следующий понедельник, а потом они с Фридой ставят хупу… – словно услышав ее, врач рассмеялась: