Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

Жаклин-Мари проводила каникулы на курсах итальянского языка в Риме. Месье Поль показал ей вырезки из светских журналов:

– Наша цель, – сказал он коротко, – синьор Микеле Ферелли, плейбой, если пользоваться американским выражением, сын богатого адвоката, приближенного к Ватикану. Вроде бы все в порядке… – он повертел снимок парня на скутере, – Микеле носит тесные джинсы, мокасины на босу ногу, водит спортивную машину и отдыхает на семейной вилле в Остии, но у нашего друга есть и оборотная сторона жизни… – Джеки услышала о группе молодежи, возглавляемой Ферелли:

– Красные волки, – месье Поль пощелкал пальцами, – мы недавно, через третьи руки, узнали, что парни приняли такое название. Они пропадают из Рима на все лето, но мы подозреваем, где они обретаются…

Группа Ферелли поддерживала связи с новой Организацией Освобождения Палестины:

– Микеле сейчас торчит в тренировочном лагере боевиков, – месье Поль расхаживал по кабинету, как он называл комнату, где проходила работа, – также он каждый месяц получает из Швейцарии крупную сумму денег, но отправитель средств пока остается неизвестным… – парень на скутере напомнил Джеки голливудского актера:

– Внешность обманчива, – провозгласил месье Поль, – Микеле образованный юноша. Он знает несколько языков, читает латинских авторов в оригинале, интересуется философией. Постоянной подружки у него нет, Волки не пускают к себе девушек… – месье Поль наклонился над ее стулом:

– Ты станешь первой, мадемуазель Лефевр, – ласково сказал он, – это серьезная задача, но я уверен, что ты не подведешь… – Джеки, как весело говорил ее наставник, за год прошла первый курс Сорбонны:

– И школу домоводства, – добавил он, – ты не засушенный философией синий чулок, ты получила хорошее буржуазное воспитание… – в кибуце Джеки подходила к большим плитам, вотчине бабушки, только на кухонном дежурстве:

– Здесь меня учил повар, – за обедом они говорили о службе Яакова в армии и о скорой свадьбе Эмиля, – тоже сотрудник Моссада…

Вилла, где поселили Джеки, стояла на берегу моря. Пляж огородили стенами серого железа, плавать Джеки разрешали до буйков:

– Двадцать пять метров, как в бассейне, – заметил месье Поль прошлым летом, – зимой тоже купайся. Жаклин-Мари спортивная девушка, она ездит на велосипеде, – с ним Джеки управлялась хорошо, – играет в теннис, – в теннисе ее наставлял месье Поль, – с твоим знанием писаний Маркса и твоей грудью, синьор Ферелли тебя не пропустит…

Глаза Джеки набухли слезами:

– Фрида пойдет под хупу с любимым человеком, – девушке стало жалко себя, – а я должна спать с Ферелли, потому, что Израилю надо знать о его планах и намерениях его палестинских дружков… – Джеки напомнила себе, что таков ее долг.

Приехавший на виллу врач несколько раз беседовал с девушкой:

– Ты ответственно относишься к этой стороне жизни, – сказал ей месье Поль, – и не раздвигаешь ноги перед каждым встречным. Синьор Ферелли оценит такой подход к делу. По слухам, он считает пустышек… – на скутере за Микеле сидела хорошенькая девица, – пригодными только для постели. Ты, Жаклин, станешь не очередной куклой, а соратником Микеле. К тому же, у тебя отлично выходит крем-карамель…

Обычно Жаклин ужинала в компании месье Поля. Девушка однажды спросила наставника:

– Вы выросли в Европе? Я слышу по вашему разговору. Вы столько знаете, – он обвела рукой стол, – о правилах этикета, о манерах… – Джеки замялась, – израильские парни считают верхом ухаживания мороженое на набережной… – повадки месье Поля напоминали ей о романах, прочитанных девочкой:

– Бабушке нравилось, что я выбираю такие книги, – вспомнила Джеки, – она говорила, что я расту настоящей девочкой, а не сорванцом вроде Фриды… – месье Поль сухо отозвался:

– Знаю. Хватит обо мне, вернемся к мадемуазель Жаклин…

Шауль мог сказать Малышке, что его отца, французского аристократа, бойца Сопротивления, расстреляли в сорок втором году. Его мать, крестившуюся девушкой, отправили с эшелоном парижских евреев на восток. Он мог сказать, что их со старшим братом вывез из Парижа дед, истовый католик и монархист, до войны разорвавший отношения с сыном:

– Дедушка считал папу опасным левым, – вздохнул месье Поль, – но, когда речь зашла о жизни и смерти, он забыл о разногласиях… – мальчиков прятали в деревнях, передавая из семьи в семью:

– Я могу ей сказать, что после смерти деда, в сорок третьем году, мы с Эдуаром пешком пошли в вишистскую зону, – месье Поль молчал, – мне было десять, а ему тринадцать. Он запрещал мне воровать, говорил, что я ребенок, но я все равно увязывался за ним…