Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

– С тех пор здесь все перестроили, но именно сюда ко мне пришла Циона… – в гостиной повисло молчание. Гольдберг заметил с дивана:

– Я бы все сказал Фриде сейчас, не дожидаясь похорон…

Майор Кардозо встретил их и Шмуэля в Лоде в пять утра:

– Фрида в Иерусалиме, вместе с Моше, – устало сказал Иосиф, – я отвез ее в резиденцию премьер-министра, куда доставили и мальчика… – под голубыми глазами Иосифа залегли темные тени:

– Я все объясню по дороге, – он пригнал лимузин к правительственному входу в аэропорт, – произошла, – майор поискал слово, – неприятная случайность… – едва Иосиф начал говорить, как Шмуэль прервал его:

– Ты ничего не сказал Фриде, – епископ подался вперед, – она не знает, что он… – Шмуэль запнулся, – то есть Кардозо жив… – Иосиф отрубил:

– Не знает, и знать ей незачем. Папа, то есть Авраам, и мама поторопились с хупой, считая его мертвым, потом мама решила, что окончательно его пристрелила, но Фриде это не поможет, раввинский суд всегда посчитает ее мамзером.

Волк устроился на диване рядом с Монахом:

– Я бы тоже сказал, – согласился он, – потому что даже близнецы ничего не знают, они считают Фриду сестрой, – Джон ткнул сигаретой в пепельницу тяжелого хрусталя:

– Она и есть им сестра, – сварливо отозвался герцог, – как… – он дернул щекой:

– Я считаю, что пусть Фрида услышит об Исааке, а о Полине… – Марта ядовито отозвалась:

– О Полине она услышит, когда ты соизволишь поговорить с собственной дочерью, – она промаршировала к кофейнику, – смотри, Джон, если ты нарвешься на случайную пулю, как бедняга Авраам, то с Полиной придется разговаривать нам…

Герцог в очередной раз пообещал:

– Осенью я ей все скажу. У Полины экзамены, – дочь поступала в Кембридж, – пусть она спокойно проведет лето, – Полина собиралась ехать на стажировку в одну из провинциальных газет:

– Я пока еще не знаю, куда, – невозмутимо заметила девушка отцу, – я отправила портфолио в Бристоль, в Манчестер, в Белфаст… – насчет Белфаста у Джона имелись сомнения, но герцог велел себе помалкивать:

– Она будет сидеть в газете и ничем опасным не займется, – сказал себе Джон, – не надо обрубать девочке крылья… – он чувствовал давнюю вину перед Полиной:

– Я не любил Циону, – понял герцог, – девочку я люблю, но не так, как Маленького Джона… – он все время думал об отправившемся в Сирию сыне:

– Если там появится Гурвич, – заметил он Марте в Лондоне, – это станет смертным приговором для мальчика… – Марта хмыкнула:

– Паук не ездит военным инструктором в лагеря боевиков, он птица не того полета. Здесь его тоже ожидать не стоит, хотя береженого Бог бережет…

Густи говорила, что Паук не знал о ее беременности, но Марта была настроена скептически:

– Не знал, но мог узнать, – сказала она герцогу, – он человек настойчивый, он попытается найти Густи и малыша…

Тюрьма располагалась среди йоркширских пустошей, племянницу держали в строго охраняемом крыле, но Марту все равно не покидало дурное предчувствие.

Светловолосый, сероглазый мальчик, пока не получивший имени, начал садиться и ползать:

– Густи хорошая мать, – напомнила себе Марта, – она не оттолкнула ребенка, но рано или поздно нам придется его забрать… – они с Волком решили пока взять парня себе:

– Мы вырастим мальчишку, – уверил ее муж, – у Джона появилось двое малышей, а Клара скоро займется внуками… – подлив ей кофе, Волк заметил:

– Джон с Монахом правы, что ты хочешь найти в газете? Объявление господина Ритберг фон Теттау о розыске его дочери Фриды… – Марта залпом осушила чашку:

– Нет, разумеется. Но он мог прислать сюда Адольфа, в страну приезжают туристы из Европы… – герцог снял трубку затрещавшего телефона:

– Мы идем, Ицхак… – вытащив из кармана пиджака привезенную Иосифом кипу, Джон распорядился: «Двигаемся, Рабин ждет внизу».

Фрида пришла на кладбище в затасканной армейской юбке цвета хаки. Утренний, жаркий ветер полоскал ткань вокруг ее ног, трепал наскоро заплетенную косу.

Белый мрамор надгробия сверкал на солнце: «Доктор Эстер Горовиц, 1912—1956». Внизу высекли на идиш: «Штерна». К памятнику матери не добавили списка ее наград:

– Иначе бы не хватило места на камне, – поняла Фрида, – на похоронах мамы мы я с Моше стояли за оградой кладбища и плакали. Потом рав Арье провел нас к могиле. Тетя Марта тогда тоже держала меня за руку… – ладонь тети была надежной, крепкой.

Сейчас они с тетей, единственные, остались в женском ряду: