Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

– Мне надо быть благодарной за послабление, сделанное раввинами, – гневно подумала девушка, – меня пустили на кладбище, а не заставили ждать за оградой…

В толпе, сгрудившейся у погребальных носилок, виднелись светлые волосы старших братьев и рыжая голова Моше, прикрытая черной кипой. Фрида велела себе забыть о раввинском суде и несостоявшейся свадьбе. Брату сейчас было тяжелее, чем ей:

– Ему девятнадцать лет, он еще мальчик, – вздохнула Фрида, – и папа погиб на его глазах… – Моше предстояло прочесть кадиш:

– Потом мы подойдем к могиле, милая, – шепнула ей тетя, – ты тоже хочешь произнести молитву… – Фрида кивнула: «Да».

Шива начиналась послезавтра, в воскресенье:

– Шмуэль останется в стране на всю неделю, – с облегчением подумала Фрида, – и я буду рядом с Моше. Потом он оправится и вернется в армию… – девушка не хотела думать о собственной судьбе:

– Я навсегда останусь мамзером, – Фрида сглотнула слезы, – профессор Кардозо мертв, но это не имеет значения, – она понимала, почему покойные родители не сказали ничего даже близнецам.

– Я тогда была еще ребенком. Потом я выросла, но мама погибла, а папа не мог собраться с духом, чтобы признаться в правде… – сердце заныло тупой болью:

– Я больше никогда не увижу папу… – большие руки отца лежали на ее маленьких ладошках:

– Аккуратней, милая, – приговаривал отец, – археологи никуда не торопятся. Что пролежало в земле две тысячи лет, пролежит и еще две минуты… – шуршала кисточка, Фрида ахала: «Золото!».

Отец улыбался:

– Скорее всего, бронза, но кто знает… – он целовал рыжие кудряшки на ее затылке, – может быть, тебе повезло с первого раза… – Фрида шмыгнула носом:

– Тогда была жива мама. Мне исполнилось семь лет, папа взял меня на раскопки римской виллы, где я нашла античную монету…

До нее доносился сильный голос кантора. Профессора Судакова хоронили главный раввин Израиля рав Унтерман и глава армейского раввината, генерал Горен:

– Он трубил в шофар у Стены Плача, – по щекам Фриды катились слезы, – а рядом лежало тело папы…

Они пока не обсуждали дальнейшую судьбу дома Судаковых.

– Потом, – решила Фрида, – сначала надо закончить шиву… – она не собиралась жить в особняке:

– На мне никто не женится, – горько подумала девушка, – я всю жизнь буду одна. Я даже не смогу родить ребенка, – она мимолетно вспомнила о юноше из Швейцарии, Франце, обещавшем ей позвонить. Девушка не знала его фамилии и понятия не имела, в каком кибуце обретается новый знакомец:

– Ладно, сейчас надо думать не об этом… – комья земли глухо ударялись о стены отрытой ямы.

Носилки опустили вниз младший брат выступил вперед. Моше носил чистую армейскую форму, рыжие волосы прикрывала черная кипа. Фрида уловила легкое пожатие руки тети:

– Поплачь, милая, – сзади захрустел гравий, – твой отец был редким человеком, сейчас таких почти не встретить… – Марта оборвала себя:

– Прекратите съемку, – гневно велела она, – вы на кладбище… – Фрида поморщилась от белого света вспышек. Они с тетей Мартой стояли в кольце фотографов:

– Зачем, – пробормотала девушка, – зачем вы…

Над головами журналистов появилось что-то яркое:

– Газета, – поняла Фрида, – «Йедиот Ахронот». Почему на первой странице мой снимок в купальнике… – рядом виднелись черно-белые фотографии. Знакомые Фриде буквы отказывались складываться в слова:

– Госпожа фон Рабе, – журналисты загоготали, – вы знали, что вы дочь нацистского генерала… – газету швырнули на надгробный камень Эстер Горовиц, – знали и обманывали государство Израиль, как обманывала его ваша семья… – Фрида подхватила шуршащие страницы:

– Дочь нациста, – она, наконец, смогла прочесть заголовок, – приемный ребенок покойного профессора Судакова, на самом деле, потомство осужденного в Нюрнберге военного преступника, палача евреев…

Не разбирая дороги, Фрида ринулась к выходу с кладбища. Фотографы, было, двинулись за ней.

Над могилой Авраама Судакова сухо затрещали ружейные выстрелы. Кто-то из журналистов вскрикнул. Осколки гравия разлетелись в разные стороны, Марта повела пистолетом:

– Это случайная пуля, – невозмутимо сказала она, – но следующая станет намеренной… – женщина выхватила газету у ближайшего репортера:

– Пошли вон отсюда, второй раз повторять я не собираюсь… – журналисты зачехляли камеры.

За оградой метнулись рыжие волосы Фриды, племянница села в такси. Отыскав в толпе Волка, Марта сунула газету мужу: