Андрей Брыксенков - Гардемарины. Ломаные грани курсантства

А морского негатива скопилось у него очень много. Прежде такого не было. Прежде все морское в его сознании было окутано флером романтики, духом благородства и чести. Даже такие морские подонки как пираты вызывали у него определенный интерес, особенно флибустьеры и корсары. Лешка с большим удовольствием изучал жизнеописания знаменитых флотоводцев, удивляясь тому, что среди адмиралов было много евреев. Вон и Черноморским флотом командовал одно время Эдуард Самуилович Панцержанский, жизнь которого прервалась на Коммунарке. К слову, что-то нке везло командующим Черноморским флотом. Там в тридцатые один за другим были расстреляны 6 флотоводцев.

Изучал Лешка и морские сражения, и морские катастрофы, и истории знаменитых кораблей, таких как «Баунти», «Золотая лань», «Виктория». А еще он знал названия парусов и элементов рангоута типа крюйс-трюм-рей, фор-ундер-лисель, грот-бом-брам-стеньга. Это так шикарно бросить:

– Подтяни грот-стаксель!

– Чего?

– Клапан, говорю, застегни – исподнее видно.

– А! Пижонишь ты, Барсук.

Короче, в его юношеских мозгах флотская жизнь была сильно романтизирована. И вот этот романтик попадает на реальный флот и на реальный боевой корабль. И не просто на корабль, а на крейсер. И не просто на крейсер, а на гвардейский крейсер «Красный Крым».

Первоначально-то крейсер был девушкой «Светланой». Революция изменила его пол и стал он «Крымом» и даже красным. Да и правильно. Не любят моряки названий женского рода. Несчастливые они. Вон сестра «Крыма» однотипная с ним «Червона Украина» в родной бухте, возле Графской пристани получила две бомбы и затонула.

А «Красному Крыму» как и его брату «Красному Кавказу» повезло. Уж где он только не участвовал, И в обороне Одессы, и в обороне Севастополя, и в проведении Феодосийской десантной операции, и в обстреле позиций неприятеля. И все это при господстве в воздухе немецкой авиации. Но повезло, уцелел.

Именно повезло. Ведь этот легкий крейсер и близко не стоял, скажем, с линкором «Ямата», в который американцы всадили 13 авиабомб и 10 торпед, а он все держался. И только взрыв носового артиллерийского погреба прекратил его существование. Погибли 2063 моряка.

Легкие же крейсера типа «Светлана» были очень уязвимы. Вон, как уже указывалось, «Червона Украина» получила две бомбы и пошла пускать пузыри. И «Красный Кавказ», которого по старости определили в корабль-мишень, при попадании в него крылатой ракеты, разломился и затонул. Поэтому можно сказать, что ходил «Красный Крым» под счастливой звездой и под умелым управлением своего командира, капитана первого ранга Зубкова А. И.

Вот на палубу этого счастливого корабля светлым майским утром вместе со своими сокурсниками и ступил курсант-романтик Алексей Барсуков для похождения первой в своей жизни морской практики. Когда все практиканты поднялись на борт крейсера, руководитель практики построил их в две шеренги на правом борту, чтобы огласить план дальнейшего их существования. Но огласить не успел: вдоль строя, почти бегом, проследовала группа матросов, сопровождавших носилки, на которых бездвижно покоился моряк с залитой кровью головой. Хорошо еще, что несчастного несли не ногами вперед. Как позже стало известно – матрос полез по скоб-трапу на марс фок- мачты и сорвался.

Этой сценой, в последствие, и решил Лешка открыть свой эпохальный роман о гниющих водорослях. Чтобы лучше прочувствовать экстремальность ситуации он однажды в свободное время решил подняться на марс. Сначала-то он считал, что в этом подъеме ничего экстремального нет: перебирай ногами и руками стальные скобы и все. Но чем выше он поднимался, тем гуще по спине пробегали холодные мурашки, тем чаще противно замирало внизу живота, руки становились какими-то не то чтобы ватными, но не очень послушными. Хотелось немедленно спуститься вниз. Но он в фатальном настрое упорно лез наверх.

Марсы крейсера «Красный Крым»

Добравшись до цели Лешка разлегся на железной площадке, с отвращением представляя как он будет спускаться с этого чёртова марса. Но, слава богу, спустился. Спустился и решил, что он никогда больше не полезет ни на какую верхотуру.

Такое решение его огорчило. Выходило, что он фиговый моряк. Вон настоящие-то моряки летали по вантам как обезьяны, быстро добираясь до самых верхних рей, где лихо брали рифы или убирали паруса, раскачиваясь вместе с мачтой над смертельной пропастью.