Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Тикву я тоже не увижу, – Аарон пошатнулся, – я никогда не узнаю, кем оказались малыши. Я никогда больше ничего не сниму и не поставлю. Это не сон, не превращение, отсюда выхода нет…, – рядом с его ухом прошелестел знакомый голос:

– Мне очень жаль, мистер Майер, – на Аарона пахнуло пряным сандалом, – ваши матушка и отчим стали жертвой бандитского нападения. В Праге небезопасно, эмиссары западных стран мутят воду, подбивая чехов на предательство интересов социализма…, – он зажег сигарету, – в сложившейся ситуации Советский Союз был обязан ввести сюда войска. Я соболезную вашей утрате, – он повел в сторону стола, – скажите нам, где могут скрываться ваша жена и другие родственники и мы возьмем их под защиту…

Разбитые губы мальчишки подергивались, но стоял он прямо. Охранники застыли у дверей морга. Эйтингон хотел, чтобы Майер прекратил запираться:

– Он не дурак, он понимает, что никакого бандитского нападения не случалось. В конце концов, вокруг нас еще сотня мертвецов, – в подбитых глазах парня играл нехороший огонек, – но если я его как следует напугаю, он заговорит…, – Майер заговорил почти сразу:

– Мою мать, – его голос надломился, – и моего отчима раздавили ваши танки…, – Наум Исаакович отступил на шаг назад, – а мою жену и остальную семью вам никогда не найти и хорошо, что так. Будьте вы прокляты, я вас ненавижу, – Эйтингон успел увернуться от бросившегося вперед парня:

– Он хочет вырвать у охранника автомат, – понял Наум Исаакович, – у ребят есть инструкция стрелять на поражение в случае эксцессов арестованных…, – Эйтингон надсадно крикнул:

– Прекратить огонь! Он нужен нам живым…, – кровь брызнула на беленые стены морга, на тела Клары и Джованни. Майер упал на колени рядом со столом, где лежал труп его матери:

– Он еще живет, – понял Эйтингон, – он хочет подняться…, – охранники дисциплинированно замерли. Наум Исаакович с интересом смотрел на пошатывающегося Майера:

– Он сейчас свалится, у него пуля в сердце, но какая воля к жизни…, – серая простыня пропиталась кровью. Майер рухнул на стол, раскинув руки:

– Словно он обнимает мать и отчима, – Наум Исаакович слышал хрип парня, – пора кончать с ним…, – кивнув охраннику, он отошел к выходу. Автоматная очередь разнесла затылок Майера:

– Тела мы сожжем, – Эйтингон посмотрел на часы, – с остальными чехами. Ладно, – он отряхнул пиджак, – надеюсь, местные ребята отыскали Моцарта и его девушек…

Под оцинкованным столом собиралась лужа крови. Поморщившись от кладбищенского запаха, Эйтингон закрыл за собой тяжелую дверь морга.

Узкую дорогу из Крумлова к австрийской границе забили потрепанные машины, с привязанным к крыше багажом. По раскаленному асфальту брели целые семьи, с авоськами и рюкзаками:

– До Крумлова мы доехали за два часа, – вздохнула Адель, – а здесь идем второй день…

Гавелы снабдили их толикой денег, но даже за деньги они бы не могли найти свободного места в каком-нибудь личном автомобиле:

– Все заполнено под завязку, – поняла женщина, – а нашу машину пришлось оставить в Крумлове, на стоянке. То есть машина не наша, иначе нам стало бы легче…, – ключи от отысканного Гавелами автомобиля она оставила под ковриком:

– Ничего, – бодро сказала Адель, захлопывая дверь, – до границы всего шестьдесят километров, нас кто-нибудь подвезет…, – она не знала, с кем разговаривает. Генрик больше не открывал рта. Всю дорогу до Крумлова муж провел на заднем сиденье машины, закрыв глаза. Еще в Праге Адель успокаивающе заметила:

– Ты можешь говорить, милый. С голосом у тебя никаких проблем нет…, – Генрик помотал головой:

– Писать он тоже не хочет, – поняла Адель, – хотя у меня есть блокнот и карандаш. Ничего, главное, добраться до Вены, где он оправится…, – ее больше беспокоила невестка. Тиква жаловалась на головную боль:

– Все из-за жары, милая, – ласково сказала Адель, – тебе надо больше пить…, – в Крумлове Тиква не смогла надеть туфли:

– Я сняла их в машине, чтобы ноги отдохнули, – испуганно сказала невестка, – Адель, почему так случилось…, – ступни девушки отекли. Адель погладила ее руку:

– Тоже из-за жары. Не волнуйся, мы пойдем по обочине, там трава…, – ночь они провели в поле по соседству с дорогой. Судя по всему, русские пока не добрались до границы Чехии и Австрии:

– Но надо быстрее покинуть страну, – Адель вспомнила разговоры у костров на поле, – советские танки могут сегодня оказаться здесь…, – дорога была ей незнакома. Въезжая в страну, они переходили границу восточнее: