Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Ты все правильно сделала, милая, – шепнул Джованни, – насчет выступления по радио. Люди должны были услышать правду и они ее услышали…, – он указал на толпу, забившую переулок, – завтра мы найдем способ связаться с Лондоном…, – Джованни вспомнил о своей военной работе в Блетчли-парке:

– С подпольной радиостанции можно послать сигнал СОС, – подумал он, – его запеленгуют передатчики НАТО в Западной Германии, а остальное дело техники…, – он не сомневался, что расшифрованную радиограмму передадут Марте.

Шепотом поделившись своим планом с Кларой, он добавил:

– Она что-нибудь придумает. Если, например, Иосиф завтра вылетит в Вену, то послезавтра он окажется здесь. Марта нажмет на бюрократов в Министерстве Иностранных Дел. Не надо плакать…, – он ласково коснулся седины на виске жены, – Аарон скоро к нам вернется…, – во время концерта Джованни отчего-то размышлял о дочерях. Он все равно не верил, что младшая Лаура мертва:

– И она вернется…, – Клара быстро передала ему носовой платок, – хоть бы старшая моя девочка сменила гнев на милость. Мне почти восемьдесят, – он думал о своем возрасте спокойно, – мне бы хотелось уйти, зная, что в семье все примирились…

Он слушал сильное, гремящее над головами толпы сопрано Адели. Кроме народных песен, падчерица исполнила Va Pensiere из «Набукко». Хоровую мелодию оркестровали для сольного выступления:

– Она всегда срывает овацию с этой арией, – хмыкнул Джованни, – в Израиле она однажды пела ее на бис три или четыре раза…, – он тоже решил, что Генрик сегодня играет, как никогда раньше:

– Наверное, так играл его отец у Бранденбургских ворот, – Джованни вздохнул, – словно это его последний концерт. Правильно он говорит в интервью, его руками водят сердце и душа…, – он не выпускал рук жены и Тиквы:

– Родятся малыши, – ласково подумал Джованни, – Пауль обрадуется. Он ждет детишек, рассказывает, как сделает им игрушки. Будут две девочки или два мальчика, или даже девочка и мальчик…, – перед их отъездом в Вену Пауль грустил:

– Он просил нас не улетать, – Джованни погладил ладонь жены, – даже плакал. Но Пауль не любит оставаться один…, – Инге и Сабина сейчас жили в Хэмпстеде, но Джованни знал, что Пауль плохо переносит разлуку с ними:

– Ему сорок лет этим годом, а он словно малыш. Но Клара расскажет ему о Праге, он иногда думает, что еще живет здесь…, – Джованни очнулся от испуганного голоса Клары:

– Милый, там кричат…, – жена поднялась, – Господи…, – Клара побледнела, – по набережной идут танки…, – гусеницы грохотали по булыжнику. Джованни мимолетно подумал о первой войне:

– Больше полувека прошло, с тех пор, как мы вместе со старым Джоном лежали в бельгийском окопе, – Тиква сунула ему костыль, – теперь его внук женится, а у меня скоро родятся правнуки…, – он думал о детях Аарона именно так, – тогда перед нами были немецкие танки, а теперь советские…, – машины остановились в нескольких метрах от толпы. На помосте Генрик вскочил со стула:

– Он помнит русский язык, – белый свет прожекторов осветил переулок, – он машет им руками…, – Генрик отчаянно закричал:

– Не стреляйте! Это концерт, здесь нет оружия…, – он толкнул Адель к краю помоста, – не стреляйте, пожалуйста…, – толпа ахнула. Джованни почти забыл звук танковых снарядов:

– Но Генрик помнит, – маэстро соскочил вниз, увлекая за собой Адель, – в Венгрии он садился за рычаги танка, чтобы спасти Эмиля и остальных…, – помост раскололся почти надвое, рояль с грохотом свалился на булыжник, – сейчас начнется давка…, – Тиква пронзительно завизжала.

Еще один танк, вывернув из-за поворота переулка, въехал в угол театрального здания. Зазвенело разбитое стекло, им на головы посыпалась штукатурка: -Клара, – велел Джованни, – забирай девочек и Генрика, уводи всех отсюда, – она помотала головой:

– Нет, нет…, – жена вцепилась в рукав его пиджака, – не надо, милый, – Джованни подхватил костыль:

– Я инвалид, я старик, милая, они ничего мне не сделают…, – он бесцеремонно развернул Клару и Тикву в сторону фойе, – я могу попросить их не стрелять, пусть и с акцентом…, – он торопился, прихрамывая, к башне замершего перед театром танка:

– Главное, чтобы они не пустили второй снаряд, – сказал себе Джованни, – здесь тысячи человек, и все они могут потерять голову и пойти в атаку на русских, – он поднял вверх раскрытую ладонь:

– Пожалуйста, не стреляйте, – Джованни кричал, – не надо больше жертв…, – радом с остатками помоста он заметил лужу крови, – я прошу вас…, – он шагнул ближе к танку: