Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Даже представить такого не могу. Значит, у вас есть своя полиция внутри полиции…, – Пьер покраснел:

– Называйте меня на «ты», – он откинул с лба белокурые волосы, – да, молодые ребята, вроде меня. Кое-кто работает в отделе нравов, – он повертел снимок Магдалены, – я попрошу их держать глаза открытыми…, – Механик, правда, считал, что девушка давно мертва:

– Она случайно попала в переделку, – Штрайбль завернул в булочную за кофе и круассаном, – бандиты утащили ее с собой для развлечения, но ее труп сейчас лежит на дне какой-нибудь реки…, – они понятия не имели кто, кроме Штрайбля, участвовал в налете на инкассаторские машины:

– Тетя Марта считает, что Штрайбль замешан в нападении, – заметил Пьер, – юридическая контора его отца работала с пострадавшим банком, однако это косвенная улика…, – по досье юный Штрайбль, наследник адвокатской практики, выглядел почти святым:

– Он выступает на конференциях католической молодежи, обличая аборты и ездит в Рим на аудиенции к его святейшеству, – сказал Пьер, – у него скоро нимб над головой вырастет. Но если он в Париже, то мы его найдем…

В досье имелись только газетные фотографии немца, но Марсель сразу его узнал. Складывающаяся ситуация Механику не нравилась:

– Зачем богатенькому парню ночевать во вшивом сквоте, – Марсель обосновался на другой стороне улицы, – это не каникулярная поездка. Он решил уйти на дно, пока все не уляжется…, – Штрайбль распивал кофе с видом довольного жизнью туриста, – посмотрим, куда он направился…

За спиной юноши болтался холщовый рюкзак, увешанный значками с покойным команданте Че Геварой. Марсель вдохнул аромат кофе:

– Я тоже встал у двери кафе, очень удачно…, – не оборачиваясь, он щелкнул пальцами:

– Приятель, держи…, – подлетевший к нему бармен принял сантимы, – двойной эспрессо, пожалуйста…, – пальто и шапка Марселя никаких вопросов у заведения не вызвали:

– Я плачу. Значит, я имею право на обслуживание, как и другие гости…, – он жалел, что утром так недолго поговорил с Татой. Марселю удалось улучить пару минут в телефонной будке за углом:

– До Люксембургского сада недалеко, – успокаивающе сказала жена, – мы справимся, а ты работай…, – Марсель помолчал:

– Я скучаю, – тихо сказал он, – прости меня, пожалуйста…, – Тата смешливо заметила:

– Я тебя год ждала, милый, и не в Париже, а в Сахаре. Я тоже скучаю, но мы скоро увидимся…, – Штрайбль покуривал, забросив ногу на ногу:

– Окажись Тата и девочки на его пути, он бы их тоже не пожалел, – гневно подумал Механик, – нацист есть нацист, пусть его родители и жертвы режима…

Он вспомнил газетную фотографию старшего Штрайбля и известного Марселю ныне депутата бундестага Краузе. Лицо адвоката показалось Марселю смутно знакомым:

– Согласно досье, он сидел в Дахау, – вспомнил Механик, – мы работали по наряду в лагерных механических мастерских. Наверное, именно там я его и видел…, – допив кофе, юноша, к удивлению Марселя, двинулся на стоянку такси:

– Зачем он тащит рюкзак…, – Механик нашел глазами припаркованный поодаль давешний пежо, – значит, у него с собой что-то, с чем не спускаются в метро. Миллион долларов наличными, например…, – паренек за рулем машины кивнул: «Месье».

Марсель первым делом открыл окно:

– Я закурю и перебью вонь, – обнадежил он парня, – здесь я спал без пальто, а дух идет именно от него. Кажется, наш подопечный собрался навестить центр города…

Паренек нажал на газ: «Куда отправимся, и мы».

Продолжается горячее лето шестьдесят восьмого, – развязно сказал диктор, – парижане устремились к морю, но где сейчас действительно жарко, это в Ираке…, – раздался записанный на пленку смех, – вчера, семнадцатого июля, в стране произошел военный переворот. К власти пришли социалисты, возглавляемые неким Саддамом Хусейном…, – имя он произнес по складам, – а теперь о погоде…

Радио бубнило за полуоткрытой дверью. В темной комнате плавал сладковатый запашок травки. На полу хрустела стеклянная крошка разбитого шприца. На просевший паркет кинули засаленный матрац. Вокруг разбросали покрытые следами от окурков подушки. Забитое досками окно загородили массивным шкафом. На древних обоях виднелась неряшливая надпись краской: «Полицейские – свиньи! Свиней на мясо!».

Портрет президента де Голля, с нарисованной поверх мишенью, приколотили рядом:

– В яблочко, – пьяно сказал кто-то, – но надо практиковаться на живых мишенях…, – нож воткнулся прямо в лоб де Голля. Долговязый парень в грязных джинсах и затрепанной майке вытащил лезвие из стены: