Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

Он решил, что клошар перебрался на холм в надежде на легкие деньги. Монмартр наполняли туристы, не отказывающие бродягам в мелочи или даже в паре купюр:

– Сидя на улице с кепкой, зарабатываешь больше, чем стоя с мольбертом, – понял старик, – наверняка, он отирается у базилики Сакре-Кер. Он может быть и вором, – живописец выпятил губу, – хотя он не похож на лихих парней. Обыкновенный пьяница, Париж ими кишит…, – он велел клошару:

– Можешь отдохнуть пять минут, – бродяга не двинулся с места, – студенты, наконец, появились на улице…

Невысокий темноволосый парень миновал арку, ведущую на площадь. Юноша носил помятую гавайскую рубаху и старые джинсы. Оглянувшись по сторонам, он пошел в сторону метро:

– Перерыв закончен, – сердито сказал художник, – куда собрался, приятель? Эскиз не готов, надо продолжить сеанс…, – на альбомном листе красовалась половина лица клошара.

Отхлебнув вина из почти пустой бутылки, бродяга что-то пробормотал. Замотав вокруг шеи дырявый шарф, клошар вразвалочку направился вслед за юношей.

Адрес бывшего ночного клуба Механик получил от инспектора Пьера:

– Место бойкое, настоящее осиное гнездо, – недовольно сказал парень, – после майских волнений помещение самовольно заняли радикалы и пока их никак не выкурить…, – открыто навестить апартаменты они не могли.

Скомкав исчерканную записями бумагу, Пьер метнул импровизированный мячик в привинченное к стене кабинета баскетбольное кольцо:

– Я играю, когда успеваю, – заметил юноша, – жаль, что времени остается все меньше и меньше…, – рядом с кольцом висел яркий плакат. Алые буквы кричали: «Крестьяне, рабочие, студенты – соединяйтесь!». Марсель усмехнулся: «Почти что «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Он зорко посмотрел на юношу:

– Ваш покойный отец был коммунистом. Вы что, тоже член партии… – легко соскочив со стола, инспектор поднял бумагу:

– Три очка, но из-за картин мяч здесь никак не завести, – он отправил комок в корзину для мусора, – нет, месье Механик, я государственный служащий, – он подмигнул Марселю, – папа был политик, а я чиновник и не имею права официально принадлежать к партии…, – Механик не отставал:

– Но вы поддерживаете левых…, – Пьер отозвался:

– Не во всем, но войну во Вьетнаме действительно надо прекратить…, – Механик перебирал фотографии в выданной ему папке:

– Я тоже так думаю, – вздохнул Марсель, – хорошо, что Франция не замешана в тамошней неразберихе и мы сейчас не воюем…, – Пьер почти весело заметил:

– Узнай русские о моих взглядах, они бы обрадовались. Формально я советский гражданин, я родился в СССР…, – за кофе он рассказал Марселю историю своего появления на свет:

– Но не думаю, что Комитет мной заинтересуется, – подытожил юноша, – я для них мелкая сошка. Хотя в сквоте могут быть их агенты. В апартаментах засели некоторые горячие головы, хороший материал для вербовки…

Пока им требовалось найти Герберта Штрайбля и Магдалену Брунс. Носить фотографии на задание было нельзя, но Марсель хорошо запомнил лица молодых людей.

Штрайбль, в гавайской рубашке, невозмутимо шествовал перед ним. Судя по всему, немец направлялся к метро Abbesses:

– Вчера из квартиры никто не выходил…, – вспомнил Марсель, – правильно сказал художник, у них пока не закончились выпивка и травка…, – вечером Механика сменил неприметный паренек, приехавший к сквоту на потрепанном пежо:

– Я от Красильщика, – уважительно сказал юноша, – поспите на заднем сиденье, месье, я понаблюдаю за зданием…, – Пьер успел сообщить Механику свою кличку:

– Почти как у папы, – заметил парень, – мой кузен в Америке тоже пользуется оперативным псевдонимом покойного отца…, – Пьер знал, что Хаим сейчас во Вьетнаме:

– Он сбежал от ФБР, – поправил себя юноша, – но это, как говорится, дело семейное…, – он в очередной раз порадовался, что стал только полицейским.

Пьер не очень доверял Службе Внешней Документации. Во Франции, как и в Германии, ведомства, занимавшиеся безопасностью страны, кишели бывшими нацистами и коллаборационистами. Почти все старшие коллеги Пьера служили в парижской полиции во время войны:

– Наш бывший шеф, Папен, депортировал евреев из Парижа, – заметил юноша Механику, – его отправили в отставку, – Пьер скривился – однако другие сидят на своих местах…

Они вышли покурить на набережную. Удерживая стаканчики с кофе, Пьер щелкнул зажигалкой:

– Меня в полиции считают l’enfant terrible, – голубые глаза улыбались, – однако я обладаю уникальными знаниями и не подумайте, что я хвастаюсь…, – Механик добродушно отозвался: