Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том второй

Навестив писчебумажный магазин на Кудам, Саша купил упаковку своих любимых записных книжек:

– Товарищ Котов обрадуется, – он пыхнул сигарой, – для работы ничего лучше еще не придумали…

Под сигарный бар в «Кемпински» выгородили часть вестибюля. Саша раскинулся в низком, обитом темной кожей кресле. За большими окнами стемнело, у подъезда отеля выстроилась очередь такси и прокатных лимузинов:

– Все ринулись в магазины на распродажи, – Саша зевнул, – мне тоже надо заглянуть в универмаги, – по мраморным плитам простучали женские каблуки, уверенный голос сказал:

– Я выкурю сигару перед обедом. Переодевайся, – Саша услышал звук поцелуя, – но учти, что я скоро тебе помешаю, – по привычке развернув газету, он осторожно выглянул из-за края листа:

– Она смотрит прямо на меня, – понял Саша, – черт, что она здесь делает, – рыжеволосая девица, бывшая хозяйка синего алмаза, обвешалась пакетами из дорогих магазинов:

– Буду ждать, милый, – прощебетала девушка, – возвращайся быстрее, – Саша оценил кашемировый свитер и платиновый Ролекс ее спутника:

– Он не полезет мне представляться, он, кажется, немец, а здесь так не принято…

Не удостоив Сашу и кивком, парень, по виду немногим младше его, углубился в изучение сигарных коробок. Аккуратно сложив газету, Саша пошел в свой номер по лестнице:

– От греха подальше, – он остановился на площадке, – но я не отменю операцию потому, что здесь появилась девица легкого поведения, – он велел себе думать о деле:

– Девчонка опасности не представляет, – успокоил себя Скорпион, – она меня и не увидела – сверившись с часами, он решил пообедать на Кудам.

– Это парижское, мадемуазель, – с тяжелым акцентом сказала продавщица, – желаете примерить?

Полина не собиралась устраивать легкую жизнь работникам, как сказали бы в СССР, берлинской сферы обслуживания:

– Их учили говорить на иностранных языках, пусть говорят, – смешливо заметила девушка Адольфу, – и я заставлю их улыбаться, чего бы мне это ни стоило, – Адольф развел руками:

– Не вини немцев, милая. Английский или французский для них языки оккупантов, – за завтраком в «Кемпински» Полина заставила себя не язвить в ответ, – но насчет улыбок я согласен, – он помахал вилкой, – в Швейцарии дело с ними обстоит лучше. Немцы хорошо воюют, но они никогда не славились приветливостью, – Полина понизила голос:

– Даже в дорогих отелях кажется, что они улыбаются потому, что им к затылку приставили пистолет, – Адольф рассмеялся:

– На Пасху мы поедем в Эльзас, но лягушатники ненавидят иностранцев, – он подмигнул Полине, – пока мы не обоснуемся в Швейцарии, хорошего обслуживания ждать не стоит…

Адольф ничего прямо не говорил, однако Полина видела в его глазах знакомое выражение:

– Он словно Макс, – девушка перебирала разложенное на прилавке белье, – он все за меня решил и обо всем позаботился. Он собирается сделать мне предложение, наверное, именно на Пасху, – Полина проверила застежки на корсете, – но я подумаю об этом позже, – за кофе Адольф извинился:

– У меня дела, – он вручил девушке пухлый конверт с наличностью, – пройдись по магазинам, встретимся в галерее старых мастеров, а вечером навестим оперу, – Ритберг хмыкнул, – хотя, говорят, что в новом театре акустика оставляет желать лучшего, – старые здания оперы и филармонии остались в восточном Берлине. Полина понятия не имела, куда направился Адольф:

– Он ничего не хранит в номере, все носит с собой, – недовольно подумала девушка, – и у меня нет фотоаппарата, чтобы сделать копии его записной книжки, – Моссад велел ей не рисковать:

– Сначала вотрись к нему в доверие, – велели ей еще в Израиле, – получи кольцо на палец, а потом мы подумаем, как организовать передачу информации, – Полина откровенно скривилась. Куратор поднял бровь:

– Считай, что у тебя получится фиктивный брак. Все равно Ритберга рано или поздно убьют, – Полина отозвалась:

– Или он убьет меня, если поймет, кто я такая на самом деле, – куратор выпятил губу:

– Только если тебя увидит господин Ритберг-старший, и даже в этом случае ты можешь стать яблоком раздора между ними, – Полине претило быть вещью:

– Макс относился ко мне, как к игрушке, – она повертела еще один корсет, – для Хаима я была человеком, но я не знаю, что с ним случилось…

Полина ожидала услышать семейные новости завтра. Отельные телефоны снабдили автоматической связью, но девушка не хотела вызывать подозрения Ритберга: