Владимир Циканов - Господа офицеры. Часть первая

Захаров сам лично встретил нас на аэродроме, и когда мы зарулили на стоянку, и были выключены двигатели, он подошёл к нашему вертолёту. Толик Кивалкин его знал, потому что они раньше встречались. Я же никогда не видел Захарова. Только много хорошего, положительного и просто удивительного слышал раньше о нём от своих однокашников по выпуску из училища. Рассказывал мне о нём Александр Попов, который много летал с началом ввода наших войск в ДРА в составе экипажа вместе с Евгением Тибежем и другими лётчиками, командирами экипажей бурундайского полка. Неоднократно делился со мной всеми восхитительными навыками своего командира и Сергей Богачёв, он был по штату в захаровской второй авиаэскадрилье. Оба они и ещё двое, Коля Марков и Николай Гаврилов, все с нашего 1979 года выпуска, по распределению остались в бурундайском полку, а нас четверых, тоже молодых «новоиспечённых» лейтенантов: меня, Толика Корзюка, Сашу Сальникова и Серёгу Сахнюка отправили в г. Уч-Арал, служить в пограничной отдельной авиационной эскадрилье, которая там базировалась. Правда, Сергей Сахнюк долго в Уч-Арале не задержится. Его в начале 80-х переведут в г. Мары в составе одного из лучших экипажей нашей авиаэскадрильи, командиром которого был Керуков Николай Иванович.

С ребятами, оставшимися в Бурундае, я постоянно поддерживал связь. Каждый раз, во время редких встреч с Саней Поповым, он взахлёб рассказывал о своих очень сложных и полных опасностей полётах в Афганистане, о своих командирах ― Евгении Тибеже, Константине Шошневе и Викторе Захарове.

Сейчас я Захарова видел воочию первый раз! Когда мы все вышли из вертолёта, Захаров по-простому, не дав нам представиться, как это положено по Уставу, с невероятно доброй улыбкой на лице, первым протянул каждому из нас руку, и как-то очень мягко сказал при этом: «Захаров! Виктор!»

Передо мной стоял высокий, немного худощавый, но при этом заметно крепкого спортивного телосложения, молодой красивый подтянутый мужчина, майор. Одет он был не в лётный комбинезон, как все лётчики, а в полевую камуфляжную форму, которую носил наземный офицерский состав ПВ (Пограничных войск). При этом эта форма выделялась, несмотря на относительную аэродромную запылённость, удивительной своей чистотой и «отутюженностью».

У него были чёрные усы, чёрные с проявляющейся кое-где сединой немного вьющиеся волосы. Первым моим впечатлением от встречи с этим человеком было необъяснимое чувство излучения от него какой-то необыкновенно сильной положительной, доброй и зажигающей энергетики. Я ещё тогда подумал: «Вот он – настоящий командир! Такой командир никогда не бросит своих подчинённых под танки. Не сдаст в плен. С ним и за него можно хоть в огонь, хоть в самое пекло!» Мысли в моём мозгу сформулировали эти предложения как-то немножечко, кажется, с иронией. Но душа и сердце подсказывали, что всё на самом деле так и есть.

Лянгар. 1981 год. Командир лянгарской авиагруппы В. Г. Захаров

Потом, уже через много лет, я часто вспоминал первую встречу с этим человеком и те свои первые мысли, которые пришли тогда в голову и показались самому какими-то ироническими. Таковыми они мне больше никогда не казались! Жизнь и война в Афганистане действительно показывала, что были и такие командиры и «горе-начальники», которые предавали и сдавали в плен своих подчинённых…

Встретившись в первый раз и работая под руководством командира лянгарской авиагруппы, мы и лично я всё больше и больше убеждались в том, что Захаров был лидером и примером во всём. К примеру, он лучше всех играл и в шахматы, и в шашки, и в «шишбеш» (по-другому – нарды, популярная на мусульманском востоке игра), и в домино, и в карты (в преферанс). Лётный состав в перерывах между полётами, особенно в дни непогоды и в нелётные дни, по этой причине частенько «убивал» время за этими играми. Дни тянулись без дела мучительно долго, а за занятиями такого рода время, казалось, проходило быстрее. Все игры без исключения, даже спортивные – футбол и волейбол, осуществлялись только «на интерес». «Интересом» в конце игры были приседания (или отжимания от пола, либо лазанье проигравшего под стол с «кукареканьем»). Но в основном – приседания. Проигрывая, приседали все. Даже Тимофеев Александр Иванович. Кряхтя, сопя и тяжело дыша (приседать ему было не совсем удобно из-за сломанной когда-то ноги), он всё равно приседал. Хотя ему говорили все: «Александр Иванович! Вы можете не приседать!» Он отвечал: «Ну почему же? Договор есть договор! Долг есть долг!» И приседал! Приседая, он начинал орать (не «кричать», а именно орать): «Ну что?! Такую-то мать…! (дальше шла тирада не литературной речи). Хотите посмотреть, как полковник приседает?! Идите! Идите! Смотрите…!» Далее опять шла какая-нибудь тирада его непечатных, но достаточно-таки смешных эпиграмм и афоризмов.