Юрий Мухин - «Господа офицеры». Неизвестная история русской армии

Всю жизнь верховные правители России пытались усовершенствовать армию и даже добивались военных побед, но, как правило, ценой огромных человеческих потерь. Разумеется, трусость и неумение воевать — это всего лишь одна крайность, которой противопоставляются героизм и военное мастерство тех же русских дворян, русских офицеров и генералов, но военное дело таково, что даже один трус и предатель может вызвать поражение и потери огромного количества храбрых воинов. Казалось бы, нужно было выявлять и всячески наказывать кадровых военнослужащих, проявивших в войнах трусость, подлость или тупость.

Но во все времена у руководителей России была проблема — сильная армия была залогом мира, и поэтому не только армия, но и сами руководители считали неправильным, непатриотичным говорить о недостатках армии. Поэтому, какой бы позорной ни была война, но после неё все в России, в том числе и руководители России, говорили не о предателях, вызвавших неоправданные потери, а возводили в герои часто откровенно дутых полководцев, таких, скажем, как Кутузов, пытаясь не только настоящими, но и этими дутыми героями запугать будущего вероятного противника.

Мне кажется, что объяснить эту мысль полезнее на конкретном примере, я воспользуюсь эпизодом из своей художественной книги «210 мгновений эпохи „Отца народа“». Повторю, что это книга художественная, то есть я описал собственный вымысел, однако этот вымысел основан на том, чем руководствуются настоящие государственные деятели, а именно таким деятелем и был И.В. Сталин.

Поздним вечером 26 марта 1945 года Сталин и начальник Генштаба Красной Армии генерал А.И. Антонов сидели за длинным столом с картой Германии; возле Антонова и Сталина на карте лежали различные документы, а перед Антоновым ещё и три папки с документами для доклада Сталину — красная, синяя и зелёная. Сталин, несколько раз скептически усмехнувшись, подписывает последний прочитанный документ и Антонов кладёт его в зелёную папку.

— Итак. — Сталин встаёт, вновь склоняется над картой, берёт в руки линейку, карандаш и возвращается к вопросу, который они обсуждали уже больше часа. — Сколько Генштабу ещё нужно времени, чтобы в деталях проработать план Берлинской операции?

— Дня три, — Антонов понимал, что в данном случае нужно спешить.

— Вызывайте на 1 апреля Жукова и Конева в Москву, в Генштабе детально ознакомьте их с нашим планом, пусть выскажут вам своё мнение, потом они мне доложат планы операций в части действий своих фронтов, и я их планы утвержу. — Сталин положил на карту линейку, установил её положение и удобнее взял карандаш. — Линию разграничения фронтам Жукова и Конева я довожу только до городка Люббен. — Сталин красным карандашом провёл по линейке линию и в её конце обвёл этот город на карте полукругом. — Будем смотреть по ходу операции: если у Жукова не будет получаться операция в плановые сроки, развернём на Берлин и правофланговые армии Конева… Всё, вы свободны.

Антонов собрал бумаги и свернул карту, но потом нерешительно начал.

— Есть вопрос, который напрямую не касается Генштаба, но который мне хотелось бы прояснить, если это возможно.

— Пожалуйста.

— Мы сейчас обсудили план Берлинской операции, в ходе которой 1-й Украинский Конева и 2-й Белорусский Рокоссовского отсекут Берлин от помощи немецких армий извне. Но всё равно наиболее трудная задача ляжет на 1-й Белорусский фронт. Ему надо будет взять Берлин, но перед взятием потребуется уничтожить 9-ю немецкую армию, опирающуюся на хорошо подготовленные оборонительные позиции Зееловских высот. Не заставить 9-ю армию отступить, а задержать и уничтожить, — голосом подчеркнул Антонов сложность задачи, предстоящей 1-му Белорусскому фронту. — И только после этого начать штурм собственно Берлина.

— Да, — подтвердил Сталин, несколько удивлённый повторением того, что они только что обсудили, — обходить 9-ю армию немцев нельзя, иначе она отступит в Берлин и там её уничтожить будет чрезвычайно трудно. При таком развитии событий мы потеряем дополнительно десятки тысяч жизней при штурме собственно Берлина. Нам обязательно надо уничтожать 9-ю армию в поле — на Зееловских высотах.

— Поэтому я и считаю, что с точки зрения командования этой операцией для 1-го Белорусского фронта это очень сложная операция, — начал объяснять свою мысль Антонов, — и хотя разработаем и проработаем её мы — Ставка и Генштаб, — но эта операция потребует большого искусства и самоотверженности от того, кто будет командовать фронтом. Мы здесь, в Москве, не сумеем реагировать на все изменения обстановки под Берлином с достаточной быстротой.