Степан Лукиянчук - День длиною в 10 лет. Роман-мозаика. Часть 3

Нашей камерой оказалась четырёхместка (собственно, нас и водворили сюда вчетвером). Моими соэтапниками были некто Митяйкин из пятого барака, Виноградцев и Дубов – эти из СУСа. Ни их фамилии, ни их лица не были мне знакомы. Как и положено в изоляторе, шконки с обеих сторон стен пристёгнуты на цепи и задвинуты к стене (охрана изолятора отстёгивает их только на ночь). В углу у дверей параша. Посередине камеры стоял стол и две лавки, ножки которых вмурованы намертво в пол. Помимо внешних обитых железом дверей, были ещё одни внутренние решётчатые. Стены камеры окрашены в тёмно-коричневый цвет. Лампа в камере только одна, над дверью, и светила настолько тускло, что едва ли можно было что-либо прочесть, не напрягая зрение. Но это камера изолятора, куда бросают проштрафившихся заключённых в наказание, поэтому не стоило ждать от этого места особого комфорта. Камера была тёплой, а это, исходя из моего когда-то горького опыта, уже великое благо для зека. Меня успокаивала мысль, что мы здесь ненадолго, всего лишь на несколько часов.

Как только мы зашли в свою камеру, Саша Белый (так представил себя нам Виноградцев), сразу стал «наводить движуху». Он начал мастерить «бандюк» (бумажный свёрток, который запаивается герметично в полиэтиленовый пакет, чтобы внутрь не просочилась вода). В бандюк закладывается содержимое для транспортировки. Обычно это «насущное» – сигареты, чай, спички. «Бандюк» привязывают к «коню» – скрученная из ниток верёвка в несколько метров с грузиком на конце. К «коню» привязывают «бандюк» или «маляву» и отправляют в другую камеру через окно или «дальняк» – парашу). Саша Белый засыпал в «бандюк» чай, выпорол из шва в фуфайке заранее спрятанного «коня», привязал «бандюк» к «коню» и передал это нехитрое изделие своему приятелю Дубцеву. Дубцев смыл «коня в «дальняк».

Впрочем, думаю, стоит пояснить принцип действия этого самого «коня». Дело в том, что параши двух соседних камер неизменно соединяются в общей канализации. В определённое время участники «несанкционированной» межкамерной связи смывают в парашу «коней», концы которых, поступив в общую канализацию, переплетаются там между собой. Тем самым между двумя соседскими парашами возникает верёвочный путь. Верёвка должна быть достаточно длинной, чтобы камера, которая принимает «груз» с «насущным» могла втащить его через парашу в свою камеру. Таким образом, установленная межкамерной связь называется «дорогой», а лица, непосредственно занимающиеся переправкой различных грузов либо «маляв», именуются «дорожниками» или «коневыми».

После того, как Дубцев смыл «коня», на парашу залез Саша Белый и стал подкрикивать в её отверстие. Ему ответил голос. Оказалось, что в соседней камере в одиночке сидел их знакомый из СУСа, который отбывал наказание в изоляторе. Груз с чаем, а затем и сигаретами со спичками были в скором времени благополучно переправлены в соседнюю камеру – «подогрели» пацанчика-страдальца.

Эти двое из СУСа меня сильно напрягали, особенно Саша Белый. Отчего-то он вдруг решил, что среди нашей четвёрки он лидер. Он считал, что как к человеку, сидящему в строгих условиях и «страдающему» за «людское», к нему должно быть особое отношение. Саша – худощавый высокого роста мужик с перебитой переносицей, навязчиво-требовательно просил, чтобы мы передавали по всем этапам, с кем встретимся, где только будем, что в СУС нашего лагеря нужны вещи: очки, кроссовки, часы, дезодорант, бритвенный станок, желательно марки «Жилетт» и прочее. «Это же я не для себя прошу, – бил себя в грудь Саша Белый, – мне этого ничего не надо. Я для пацанов в СУСе стараюсь!»

Меня его слова сильно удивляли. За всё время, проведённое мной в лагере, я никогда не имел часов, не имел дезодоранта и кроме зековских кирзовых ботинок ничего я не носил. Всё это, конечно, можно было приобрести у барыги, но лишних средств на такое излишество у меня не было. А тут встречается мне на пути «пассажир», который почти требует подобные вещи, якобы для «страдающих» пацанов в СУСе. Мне бы так «страдать». Ну, попросил бы чаю, сигарет, трусы там, носки – эта нужда мне понятна. Часы же, причём именно механические, бритву, причём именно «Мак 3» – таких нужд я не понимаю.

Долго я ещё терпел его горячие пламенные речи. После того, как Саша Белый решил, что вправе учить меня арестантской жизни, мне пришлось вступить с ним в диалог.

– Белый, – прервал я его, – поправь меня, если я не прав. Я думаю, что почти наверняка в СУС ты загремел за систематические нарушения типа курения в бараке или сна в неположенное время. Ну, максимум, за то, что спалился с телефоном. Скажи мне, почему ты решил, что страдаешь за меня или ещё за кого-то? Ты страдаешь за себя, а не за общее дело. Во-вторых, я гляжу, ты прибаулен неплохо, куришь цивильные сигареты, верно, тебя с общего загрели хорошо перед этапом? А я вот поехал на этап, меня с общего даже ломаной сигаретой не угостили. Вот, Митяй, уже который час здесь самокруткой смолит, а ты куришь фильтровые и даже не предложил мужикам. Ты сидишь с нами в одной камере. Здесь все мужики. Если ты стремишься жить по понятиям, так прежде научись уважать окружающих тебя людей. А тот понос, который ты тут несёшь, прибереги для лохов. Веди себя достойно. Здесь особенных людей нет.

Читать дальше