Селим Ялкут - Братья

— О-о, важный человек. — Разговорчивый могильщик вертел головой. — Не пропустит ни одну. Пока жил в деревне, бегал за каждой.

— Не болтай. — Рявкнул верзила Жак.

— Конечно, конечно. Преданная собака всегда защитит хозяина.

— Но у тебя свое ремесло? — Михаил старался расположить к себе слугу господина Сабана.

— Это у меня. — Закричал его приятель, тыча себя в грудь. — Его я уговорил потрудиться, потому что никакая смерть его не берет. Все они. — Он обвел рукой трактир. — Все обходят меня стороной. Кроме одного единственного раза. — Он торжественно поднял палец. — Они знают. Они не обнимаются со мной возле церкви. Но я могу обойтись без них, а они без меня — нет. Придет день, и я являюсь в их дом. Я не гордый…

— Хватит — Прервал его Жак — Опять придется тащить тебя домой.

— А я еще думал уговорить его в напарники — Не унимался могильщик. — Но тут даже покойники против.

— Не болтай. — Жак стукнул приятеля по затылку.

— Эй, — закричал трактирщик, — подраться успеешь на улице.

— Зато мы платим. — Верзила обернулся к Михаилу. — Надумаешь, приходи завтра — И потащил приятеля за дверь.

Михаил выждал. Стояли густые сумерки. Возле городских ворот сидели полупьяные стражи. После захода солнца они пускали чужаков по своему усмотрению. И, конечно, не бесплатно. — В городе и так хватает народа. — Пояснил стражник. — Утром не опоздаешь.

— Я иду к герцогине. — Михаил отвечал спокойно — Я ее гость.

Стражник расхохотался. — Для такого приглашения ты не слишком торопишься. Не знаю, какой вкус у этой дамы, а потому рассчитываю на свой. Ты будешь сидеть с нами, пока не докажешь, что ты — святой Петр.

— Пропусти его. — Михаил обернулся и увидел недавнего знакомого, кавалера фрейлины. — Возьми, — молодой человек бросил стражнику монету.

— Ну, что же, важная птица. — Стражник поднял монету и посторонился.

Лошадь нового приятеля шла шагом, и Михаил поспевал без труда. — Решил присоединиться к нам?

— Я меня дела в городе. Но думаю пойти с вами.

— Замечательно. — Молодой человек радовался от души. — В городе много пустых домов, но лекарь возражает, чтобы мы занимали места умерших. Поэтому можешь переночевать у меня. Ты — мой гость. А завтра отправимся дальше. Ты когда-нибудь видел море? Нет? И я нет. Говорят, от Венеции плыть не меньше месяца. А до того еще нужно перейти горы. Потому мы спешим. — Все это Альберт — так звали нового знакомого выбалтывал с детским простодушием. Михаил — по виду его одногодок ощущал себя стариком. Наверно, так и было. Он вспомнил погибших друзей и замолчал, что бы не выдать себя рыданием.

Между тем, они добрались. Углы улиц, выходящих на площадь, были освещены факелами, окна ратуши светились. И люди толпились.

— Герцогиня дает прием. Сейчас я покажу тебе комнату, а потом вернемся сюда. — Мати, Мати. — Альберт заметил фрейлину, соскочил с лошади, подхватил девушку под руку, показал на Михаила. — Он идет с нами. Девушка кивнула и убежала. — Мы обручены, — пояснил Альберт, с восторгом глядя вслед. — Свадьба будет в Иерусалиме. Поэтому мы так спешим. Пойдем, герцогиня обрадуется тебе.

Михаил подхватил мешок с масками — единственным своим имуществом и пошел за Альбертом. Знакомство с комнатой не заняло много времени, они вновь оказались на площади. Здесь было шумно. — Среди городских есть желающие присоединиться к нам. — Сказал Альберт. — Дали обет в честь чудесного избавления от мора.

Прислушиваясь к приятелю, Михаил отыскал глазами дом, где могильщик назначил встречу. Увидел у коновязи рядом с распахнутыми воротами грузную фигуру Жака. Они прошли рядом, Михаил постарался остаться незамеченным. Теперь он был охотником — расчетливым и осторожным.

Время было подходящее. Свет мешался с тьмой, делая удобным наблюдение. Множество людей были беспечны и заняты праздником. Ударил колокол. Прошли монахи, сохраняя в ладонях пламя свечей, молиться об облегчении пути. В домах вокруг площади разгорались огоньки.

В зал ратуши стекались горожане и паломники. Герцогиня восседала на возвышении. Городской голова уступил ей свое место, а сам стоял за креслом и представлял именитых горожан. Приятели присоединились к длинной череде желающих выразить почтение блистательной Миллисенте. Она встретила появление Михаила прохладным взглядом, кивком отметила его пожелание присоединиться к походу и отвернулась.

Альберт был огорчен приемом. Он относился к породе юнцов, болезненно переживающих собственную молодость. Такие только и мечтают, как совершить подвиг, чтобы утвердиться во мнении старших. Голова Михаила была занята другим.