Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Я не зря отказывал Кепке в праве на любовь, – понял Гольдберг, – такие, как он, не умеют любить. Он считал Розу своей собственностью. Хотя он похоронил ее, как полагается и Меира он похоронил, хотя мог распорядиться сжечь его тело, – Эмиль знал о визите Паука в Америку.

– Он болтался в Нью-Йорке и навестил Ньюпорт, – Гольдберг боролся с непонятным страхом внутри, – я не верю в сентиментальный визит на отцовскую могилу. Он хотел что-то получить, но что… – он понимал, почему думает о Пауке.

– На самом деле я хочу думать об Анне, – тяжело вздохнул Гольдберг, – оставь, все кончено… – они оказались в дешевом пансионе неподалеку от вокзала Миди, когда стрелка часов перевалила за полночь.

– Она собиралась вернуться в Лувен, я вызвался проводить ее на станцию, – хмуро подумал Эмиль, – и получилось, как в студенческие годы, хотя я сорок лет, как не студент, – он не мог обвинить в своем поведении виски.

– Я выпил пару стаканов, – хмыкнул Гольдберг, -это детская доза, и я редко пьянею. Но даже будь я пьян, это не оправдание. Надо держать себя в руках, но той ночью мне не хотелось оставаться одному, – он напомнил себе, что Джон женился на женщине младше его.

– У них разница в десять лет, – Эмиль налил себе скверного госпитального кофе, – и у Веры двое детей. Но Вера наверняка не писала ему, что все было ошибкой… – ему стало жаль себя.

– Что со мной редко случается, – усмехнулся Монах, – буду доживать жизнь дедушкой. Мишель уедет в Израиль, Виллем и Аннет переберутся в замок, а я останусь с Гаменом, – он подумал, что Лиора могла бы пойти в поселковую школу.

– Мы с Анной снаряжали бы ее для первого класса, – Эмиль возил девочек в Льеж за ранцами и тетрадками, – она переехала бы в старую детскую…

В пустующей комнате стоял девичий секретер прошлого века, тоже сохраненный шахтерами.

– Роза и Элиза делали за ним уроки, – Эмиль поморгал, – и Мишель делала. Анна может преподавать в школе, у нее есть степень по французскому языку… – он велел себе собраться.

– Никогда такого не случится, – желчно пробормотал Гольдберг, – оставь бесплодные надежды на седьмом десятке лет… – по коридору простучали каблуки, дверь неожиданно рванули. Маргарита кусала губы.

– Она очень бледная, – Эмиль поднялся, – что произошло, все было в порядке… – Джо появился за спиной племянницы.

– Он тоже непохож на себя… – глаза Маргариты покраснели, – зря я не пошел на исследование, но я не хотел смущать Маргариту, – племянница, как в детстве, влетела в его распахнутые руки.

– Дядя Эмиль, – женщина плакала, – врачи считают что мне надо… – Маргарита хватала ртом воздух.

– Это наказание, – пронеслось у нее в голове, – наказание за мою гордыню. Я считала себя выше Лауры, а теперь… – она увидела все на экране монитора.

– Мне очень жаль, – сказал доктор, – но сомнений нет. Ваш ребенок умрет до рождения или проживет только несколько минут. Патология неизлечима, у плода отсуствует большая часть мозга… – Маргарита уткнулась лицом в плечо Гольдберга.

– Мне надо сделать аборт, дядя Эмиль.

– Выездное заседание Президиума Коми областного Совета профсоюзов одобрило инициативу коллектива Сыктывкарского ЛПК по организации социалистического соревнования между сквозными сменами всего технологического потока… – Исаак Бергер клацнул зубами. Сестра выхватила помятую газету.

– Поспал бы, – строго сказала Ривка, – с мамой ты увидишься утром…

Исаак добрался до Заречья, когда над заснеженным поселком повисли серые сумерки. На его кашемировую шапку сыпал мелкий снежок. Услышав о его поездке домой на коммунистические, как выражался Исаак, праздники, Яков Григорьевич Аркин велел: «Погоди». Начальник вернулся с картонной коробкой западного вида.

– Размер сорок третий, – сказал Аркин, – но в ваших краях надо надевать теплые носки. Ботинки не свалятся. В СССР ты таких не найдешь, – Исаак отыскал на коробке надпись на английском языке: «Salomon».

– Куртка у тебя есть, – подмигнул ему Аркин, – шарф и перчатки тоже, не замерзнешь за полярным кругом, то есть рядом с ним… – Исаак повертел ботинок.

– Невесомый, – юноша оценил обувь, – советская обувная промышленность… – Аркин пробормотал:

– И рядом не стояла. Для нас закупают западные изделия, – подсобки мастерских Всесоюзного института спортивных и туристских изделий больше напоминали склады. Аркин объяснил Исааку, что в институт присылают не только спортивный инвентарь.