Колин Маккалоу - Битва за Рим (Венец из трав)

— А ну, болваны, приведите меня в порядок!

С этими словами Митридат поднял полы раззолоченного платья и алой туники под ним, выставив на всеобщее обозрение мощные бедра, крутые ягодицы и крепкий инструмент, изготовивший полсотни молодцов-сыновей. Когда нижние части царского тела очистили от скверны, Митридат вдруг сбросил все, что было на нем надето, и гордо выпрямился на высокой корме, демонстрируя удивленным придворным, слугам и матросам все свои великолепные стати. Он заливисто хохотал, а время от времени для пущего правдоподобия хватался за живот и громко стонал.

Позже, когда галеры разъединились, а трон был вымыт и устлан свежими подушками, Митридат подозвал к себе капитана своего корабля.

— Схватить впередсмотрящего и лоцмана корабля, кастрировать, отрезать им языки, выколоть глаза, отрубить руки и, привесив им на грудь чашки для подаяний, отпустить! — распорядился Митридат. — Что касается хиосского судна, то такое же наказание должно постичь его капитана, впередсмотрящего и лоцмана. Остальных казнить. И чтоб впредь все хиосское — и люди, и корабли — держалось от меня подальше. Ты меня понял, капитан?

Капитан судорожно сглотнул, закрыл глаза и ответил:

— Ясно, великий царь. — Затем он с трудом прокашлялся и героически задал один вопрос, который ему очень не хотелось задавать: — Не дозволит ли великий царь пристать к берегу, чтобы пополнить запас весел? С тем, что у нас осталось, дальше плыть нельзя.

Капитану показалось, что царь даже обрадовался.

— Где же ты хочешь пристать? — спокойно осведомился он.

— Либо на Книде, либо на Косе, но не южнее.

— На Косе? — воскликнул Митридат, и глаза его загорелись странным огнем. — Что ж, пусть будет Кос. Мне есть о чем потолковать с тамошними жрецами Асклепия. Они укрывают у себя римлян. Посмотрим, какие у них там хранятся сокровища. Хорошо, капитан, плыви на Кос.

— Принц Пелопид желает видеть тебя, о великий царь.

— Если это так, то чего же он мешкает?

Царь Митридат смеялся, но не от радости. В такие моменты он был особенно опасен. Неудачное слово, косой взгляд, неверный ответ — все могло вызвать бурю. Пелопид в мгновение ока предстал перед царским троном, огромным усилием воли скрывая свой испуг.

— Ну, что тебе? — спросил Митридат.

— Я слышал, о великий царь, ты разрешил кораблю сделать остановку на острове Кос. Позволь мне пересесть на другой корабль и плыть дальше. Полагаю, мне следует присутствовать при высадке наших солдат на Родосе. Но если ты намерен руководить ими самолично, то я, напротив, готов остаться на этом корабле и проследить, все ли будет в порядке на Косе.

— Плыви на Родос и выбери место для высадки. Только пусть это будет недалеко от их города, чтобы попусту не утомлять солдат долгим переходом. Затем прикажи воинам стать лагерем, и ждите меня.

Когда царский корабль бросил якорь у острова Кос, Митридат предоставил капитану разбираться с веслами, а сам, пересев в легкую быструю лодку, направился к берегу. Он со своей охраной незамедлительно проследовал к святилищу бога врачевания Асклепия, расположенному на окраине города Кос. Митридат настолько стремительно возник там, что, когда он зычно потребовал «кого-нибудь, кто тут у вас главный» (типичная митридатовская грубость, ибо царь, конечно, прекрасно знал, что «главный у них тут» верховный жрец), никто из встретивших его так и не понял, что перед ними сам владыка Понта.

— Кто этот надменный выскочка? — спросил один жрец другого так, что царь услышал его вопрос.

— Я повелитель Понта Митридат, — ответил он, — а вы оба покойники.

Когда к Митридату вышел сам верховный жрец, оба его помощника уже лежали у ног гостя обезглавленными. Верховный жрец обладал немалым умом и проницательностью. Как только ему доложили, что его желает видеть какая-то раззолоченная обезьяна, он сразу понял, о ком идет речь.

— Добро пожаловать в святилище Асклепия на острове Кос, царь Митридат, — спокойно произнес верховный жрец, не выказывая признаков страха.

— По слухам, то же самое ты говорил и римлянам.

— Я говорю это всем.

— В том числе и римлянам, коих я повелел казнить!

— Если бы ты пришел сюда с просьбой об убежище, оно было бы предоставлено и тебе, царь Митридат. Бог Асклепий благосклонен ко всем смертным, и каждый из нас рано или поздно испытывает нужду в его защите. Об этом не следует забывать. Асклепий — бог жизни, а не смерти.

— Ну что ж, считай, что это тебе наказание, — молвил Митридат, показывая на обезглавленные трупы.