Колин Маккалоу - Битва за Рим (Венец из трав)

— О, Марк Ливий, породнившись с моей семьей, ты стал несчастным человеком! — убивалась она.

Муж сидел с ней рядом, не давал ей биться и молил богов, чтобы горе матери не отразилось на ребенке.

— Вовсе нет, — ответил он, целуя ее в лоб и ласково утирая ей слезы. — Не хватало только, чтобы ты из-за этого заболела, mea vita! Девчонка этого не стоит, не доставляй ей такой радости.

— Я люблю тебя, Марк Ливий! Всегда любила и всегда буду любить.

Сервилия умерла при родах накануне того дня, когда Луций Лициний Красс Оратор и Квинт Муций Сцевола внесли на рассмотрение Сената новый закон, касавшийся отношений с италиками. Марк Ливий Друз, заставивший себя прийти на слушания, не смог, разумеется, уделить этой теме должного внимания.

Никто в доме Друза не был готов к такой развязке. Сервилия чувствовала себя отлично, беременность не доставляла никакого беспокойства ни ей, ни близким. Схватки начались внезапно; спустя два часа она скончалась от обильного кровотечения, с которым не удалось сладить. Друз поспел домой вовремя, чтобы побыть с женой в ее последние минуты, когда она то металась от невыносимой боли, то впадала в беззаботную эйфорию. Умирая, она не только не знала, что Друз держит ее за руку, но и что истекают последние секунды ее жизни. Для нее это была легкая кончина, для Друза — ужасная: он так и не дождался от нее последних слов любви, остался в неведении, чувствовала ли она, что он был с ней до самого конца. Долгие годы упований на появление собственного ребенка окончились крахом. Сервилия превратилась в обескровленную, белую как снег статую, распростертую на залитой кровью постели. Ребенок так и не появился на свет. Врачи и повитухи умоляли Друза позволить им достать детское тельце из трупа матери. Однако Друз не согласился:

— Пускай ребенок останется с ней — может быть, хоть это станет ей утешением. Если бы он выжил, я бы все равно не смог его полюбить.

На следующий день Друз едва живой дотащился до Гостилиевой курии, где занял свое место в среднем ряду. Слуга буквально уложил его на раскладной стул; засыпаемый соболезнованиями, Друз кивал, кивал, кивал, походя белизной лица на почившую супругу. Неожиданно он увидел напротив Цепиона и побледнел еще пуще. Цепион! Он, получив известие о смерти сестры, прислал записку, что должен покинуть Рим немедленно по окончании заседания Сената, вследствие чего не сможет присутствовать на похоронах…

Друзу было отлично видно все происходящее, поскольку он сидел слева, ближе к краю, перед распахнутыми для лучшей слышимости бронзовыми воротами курии. Консулы решили, что эти слушания должны проходить при максимальном стечении народа. Внутрь курии допускались только сенаторы и по одному помощнику для каждого, однако открытое слушание означало, что ему может внимать любой протиснувшийся к распахнутым воротам.

Напротив, над тремя ярусами ступеней, где размещали свои складные стулья сенаторы, высился подиум для курульных магистратов, а перед ним стояла длинная деревянная скамья, на которой теснились народные трибуны. На подиуме красовались два курульных кресла из резной слоновой кости для консулов, позади которых помещались шесть кресел для преторов и два — для курульных эдилов. Сенаторы, которым дозволялось выступать благодаря стажу пребывания в Сенате или занимаемой курульной должности, располагались по обеим сторонам от подиума в нижнем ярусе; средний ярус принадлежал жрецам и авгурам, народным трибунам и жрецам младших коллегий, верхний — заднескамеечникам, единственной привилегией которых было участие в голосовании.

После молитв и жертвоприношений Луций Лициний Красс Оратор, старший из двух консулов, встал с места.

— Принцепс Сената, великий понтифик, коллеги курульные магистраты, члены высокого собрания! Сенат уже давно обсуждает незаконную регистрацию италиков в качестве римских граждан в ходе теперешней цензовой переписи, — начал он, держа в левой руке свиток. — Тогда как наши уважаемые коллеги-цензоры, Марк Антоний и Луций Валерий, ожидали, что списки пополнятся несколькими тысячами новых имен, таковых оказалось десятки тысяч. Что произошло, то произошло. Перепись по Италии показала невиданный рост числа людей, считающих себя римскими гражданами. Мы получили достойные доверия сведения о том, что большинство из новозаявленных на самом деле имеют статус италийских союзников, никак не могущих претендовать на римское гражданство. Есть показания свидетеля, что именно лидеры италиков побуждали своих соплеменников в массовом порядке записываться римскими гражданами. Называют два имени: Квинта Поппедия Силона, вождя марсов, и Гая Папия Мутила, вождя самнитов.