Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Невеста из чащи

– Что за люди, тот рыбак не сказал?

– Он же их не знает. Но он сделал такое лицо… – Мальфрид попыталась изобразить важность: выпучила глаза и подняла брови. – Надо думать, это знатные люди. Хёвдинги.

– Это у полян называется старейшины, – отрешенно поправил Олег, будто пытался вернуться мысленным взором на свою далекую теплую родину. – А еще – нарочитые мужи.

– Я знаю, – по-словенски ответила Мальфрид.

Словно хотела дать понять, что готова жить среди людей, говорящих только на словенском языке.

– Если это старейшины, то их, наверное, послало вече, – заметил Олег. – Только бы раздоров не случилось из-за наследства моего. У деда из мужчин в наследниках только я.

– А что если он там успел обзавестись еще ребенком? – Мальфрид подняла брови. – Говорят, у него было десять жен, и он брал по деве из каждой покоренной области, будто каган хазарский!

– Даже если и успел, это еще совсем дитя…

– Что бы там ни было, мой отец тебе поможет! – уверенно сказала Мальфрид.

– Само собой! – Олег усмехнулся, но его сдвинутые брови выдавали тайную тревогу. – Не зря же он меня кормил шесть лет – не чтобы в овраг метнуть!

Он откинул одеяло на беличьем меху и взял с приступки вязаные чулки.

– Я достану тебе одежду получше! – Мальфрид устремилась к ларю. – Вдруг эти люди уже сегодня будут здесь!

Большой обоз, пришедший по Ловати с юга, на Ильмене разделился: разошлись по своим местам люди из Будгоща, обоих варяжских городцов, из Словенска на речке Прости. Новость о том, что с обозом едут нарочитые мужи из Киева, имеющие дело до Олега, Предславова сына, Олегова внука, разлетелась по берегам быстрее птицы. Городцы и селения взволновалась: гордость мешала нарочитым мужам словен явиться к Олаву без приглашения, но сильнее было желание узнать, с чем приехали кияне и что будет дальше.

Когда обоз добрался до Хольмгарда, здесь все было готово к приему. Даже баню затопили, едва заметив вереницу саней на льду вдалеке. Никто не набрасывается на гостей с расспросами на пороге, поэтому Олав и его жена Сванхейд лишь приветствовали приехавших, а потом челядь отвела коней в конюшни, людей – в баню и гостевые избы.

Явились гости и в избу Олега-младшего. Выйдя к воротам посмотреть на приезжих, тот сразу увидел знакомые лица: кто-то помахал ему с лошади, еще кто-то – от саней.

– Яримка! – Олег устремился к всаднику. – И ты здесь! Остряга!

Сильно забилось сердце: ближайшие киевские родичи приехали не случайно. Значит, слухи были правдивы.

– Идемте все ко мне! – позвал он. – Много ваших здесь? Мала! Малоня! – Он огляделся, выискивая жену. – Смотри, кто здесь! Это родня моя киевская! Мы их к себе возьмем!

– Ну ты и здоровый вырос… – невольно охнул Ярим, щуплый молодец с хрящеватым носом, и только потом вспомнил, что надо поздороваться: – Будь жив!

Он запомнил Олега отроком, лишь чуть выше него, а теперь перед ним стоял великан с широкими плечами и темной, чуть рыжеватой бородкой, обрамлявшей подбородок, но оставлявшей пустое место под нижней губой – точно как у его отца, Предслава Святополковича. Разумеется, за шесть лет бывший отрок должен был сильно измениться, но такого удальца кияне увидеть не ожидали. Ярим, старше Олега на год, рядом с ним теперь казался отроком.

Вскоре гости уже топали на рогоже перед дверью, а челядь обметала снег с их одежды и обуви.

Мальфрид ждала в избе, держа перед собой чашу с пивом для приветствия. К приезду гостей она оделась в светло-зеленое платье и зеленый шерстяной хенгерок, отделанный сверху и снизу полосами огненного шелка. Между позолоченными застежками висели два ряда бус – стеклянных, тоже зеленых, и серебряных, покрытых тонкими узорами. На голове ее белело шелковое покрывало с очельем, вышитым золотой нитью. Впервые ей предстояло увидеть кого-то из родичей мужа – людей, что станут ее окружением на всю дальнейшую жизнь.

Вскоре Олег, довольный, оживленный и улыбающийся, уже знакомил ее с прибывшими. Хозяйка по старшинству подавала им чашу; выпив за здоровье хозяев, те снова наливали пива и передавали Олегу и жене, чтобы те выпили за них.

– Здравствуй, князюшка! – наперебой приветствовали Олега сватья, подмигивая: они не стали говорить о главном с порога, но и не пытались сохранить тайну, которая тайной уже не была.

– А ты молодец – княгиней обзавелся, да какой красавицей! – одобрил Честонег, глядя на разрумянившуюся Мальфрид.

Молодая хозяйка едва находила слова для гостей – помогала только выучка. А сердце билось, едва не выскакивая от волнения. Ей были приятны и похвалы незнакомой родни мужа, и то, что ее уже называли княгиней. Пусть всего лишь дома, почти в шутку, но эта шутка означала, что впереди именно то будущее, которое предвидел ее отец, отдавая дочь за внука Олега киевского.