Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Волки Карачуна

Как и многие судьбоносные события, это началось со столба дыма над Дивинцом. Дозорные давали знать, что с моря идет обоз. Этой вести Ингвар сын Хакона ждал давно и с нетерпением. Обычно он принимал гостей у себя в гриде, в крепости, но этот случай был особенным. Поэтому вскоре Ингвар, одетый в новый синий кафтан с синей же шелковой отделкой, уже стоял на причале возле устья Ладожки и вглядывался в близкую оконечность мыса, за которой расстилался Волхов. Вот-вот оттуда покажутся первые корабли, которые он уже видел со стены. На одном из них едет его судьба. Еще немного – и он увидит свою будущую жену и новую хозяйку вика Альдейгья.

Один раз они уже встречались. Семь лет назад Ингвар, тогда тринадцатилетний отрок, ездил с отцом за Варяжское море, в Уппсалу. Последние девять лет державой свеев правил глубокий старик Олав конунг, с которым ладожский воевода Хакон состоял в отдаленном родстве – таком дальнем, что его можно было подкрепить заново. Старшей из незамужних внучек дряхлого Олава в то время была Фрейлауг, девочка восьми лет. Когда Хакон намекнул хозяину, что был бы рад найти в его семье жену для сына, тот расхохотался, глядя на рослого нескладного подростка:

– Ну, куда ему жениться, он ведь… слишком стар для нашей Фрей!

– Пока невеста подрастет, я, глядишь, и помолодею! – не растерялся жених.

– Ну, а пока не помолодеешь, я буду звать тебя Альдин-Ингвар – Ингвар Старый! – проскрипел Олав конунг. – Приезжай опять лет через семь-восемь, я погляжу: если будешь уже достаточно молод, может, и выдам за тебя мою внучку.

Так за Ингваром сын Хакона и закрепилось прозвище Старый. Под ним его знали по всему Восточному пути, от Свеаланда до Греческого царства, что позволяло не путать его с другим Ингваром, киевским князем. Прошлым летом он уже мог бы воспользоваться приглашением Олава, но как раз в это время умер его отец. Альдин-Ингвар был провозглашен в Ладоге «великим боярином», и в этом качестве у него нашлось множество дел. Ему предстояло подтвердить свою власть над областями, откуда ладожане брали дань, подкрепить прежние договора со всеми князьями и конунгами, чьи владения простирались к югу от Ладоги: до Константинополя за Греческим морем и до Страны Рубашек за морем Хазарским.

К родству с конунгами свеев Ингвар стремился не только ради чести, но и для выгоды: в Северные Страны из Руси везли множество товаров от самого Царьграда, за сарацинское серебро множество вождей с Восточного Пути нанимали норманнские дружины. Этот путь Ингвар проделывал и сам: еще отроком он участвовал в походе своего дяди и тезки, Ингвара киевского, в его втором походе на Царьград, закончившийся в Болгарии, а потом побывал и в Царьграде, вместе с посольством от всех русских земель. В свои двадцать лет он был уважаем среди варяжских вождей не менее тех, кто старше.

Вот только ездить за невестой самому ему теперь было и некогда, и не по званью. Поэтому еще летом, когда уходили последние корабли, он отправил в Уппсалу своего старого воспитателя, Тормода Гнездо, во главе целого посольства: рассказать Олаву новости и предложить отпустить внучку к будущему мужу.

Миновала зима, ушел в Нево-озеро последний лед с Волхова, берега покрылись зеленью, и даже старый Ингваров курган – словене называли его Дивинец – выглядел помолодевшим. Каждый раз, выйдя за чем-нибудь из дома, Альдин-Ингвар поглядывал в ту сторону: не видно ли дыма над вершиной? В свободное время он выходил на стену крепости и смотрел на север – туда, где высокие курганы на ближнем берегу сторожили последний отрезок реки перед поселением. Улыбался, представляя, как будет показывать молодой жене ее новые владения.

Узнает ли она его? Со дня обручения Альдин-Ингвар заметно «помолодел». Прежнего подростка сменил мужчина значительно выше среднего роста, плотного сложения, с высоким, хотя довольно узким лбом, из-за чего щеки казались округлыми. При светлых волосах брови у него были черные и бородка гораздо темнее волос. Довольно правильные, не считая чуть вздернутого носа, черты лица производили приятное впечатление. Держался он приветливо, как человек спокойный, уверенный и дружелюбный, и был равно вежлив со всеми: как с придворными царьградского василевса, так и с ладожскими рыбаками.

Однако в тот день, когда посланцы вернулись, молодому боярину потребовалось все его мужество. Вот корабли миновали короткий отрезок Ладожки между устьем и причалом. Альдин-Ингвар обшарил взглядом корабль Тормода, потом два следующих, но не нашел ни одной женской фигуры. А ведь с невестой должен прибыть десяток служанок, ее должны сопровождать люди отца…