Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Волки Карачуна

Воевода возглавлял пришлых торговцев, а князь – местные общины. Они были связаны взаимной пользой, но каждый стремился подчинить другого. Воевода Олав был силен и уважаем, но сын его Сверкер понимал, что после смерти отца ему придется трудно. И предпринял ловкий ход: посватался к старшей дочери князя Ведомила и хоть не сразу, но заполучил ее в жены.

Однако и это не помогло сохранить мир: еще через несколько лет соперничество перешло в открытую схватку. Одолел Сверкер. Князь Ведомил и род его сгинули, а Сверкер стал и воеводой, и князем одновременно. Он сам собирал дань с племени смолян, сам продавал ее купцам-свеям, сам же взимал со сделок десятую долю. Малые племена кривичей – угряне, дешняне, порошане, березничи и другие, что подчинялись смолянским князьям, его власти не признали, и их ему пришлось приводить в покорность силой. Этим он был занят и по се поры. Тем не менее, его положение на важнейшем перекрестке Пути Серебра делало родство с ним весьма желательным.

Купцы болтали, что Сверкер брал по девке чуть ли не от каждого из знатных смолянских родов, так что недостатка в женах и детях уж наверное теперь не испытывает. Но дети от пленниц Альдин-Ингвара не занимали. Пусть его род утратил королевское звание, но не утратил кровь, которая связывала его с древними конунгами Севера и самими богами. А значит, он мог выбирать супругу лишь лишь среди равных себе. В жены Альдин-Ингвару годилась лишь дочь Сверкера от брака со смолянской княжной, заключенного еще до войны, – если таковые дочери у того имелись. Но, сколько Альдин-Ингвар ни пытался, разговоров о дочерях Сверкера припомнить не мог.

Зато всплывали в памяти смутные слухи о его матери – будто бы она такая сильная колдунья, что предвидит будущее, даже знает срок собственной смерти… Врут, наверное. Раньше Альдин-Ингвар лишь посмеивался, слушая такое. Но теперь, если он надумает породниться со Сверкером, в семейных делах того стоит разобраться как следует.

Маловероятно, чтобы даже при наилучшем исходе переговоров ему отдали невесту прямо сразу. Не обязательно даже, что ему покажут девушек и позволят самому выбрать. Если они договорятся, Сверкер, скорее всего, лишь пообещает осенью прислать в Ладогу дочь с приданым. Наиважнейшее дело сейчас – найти общий язык с самим Сверкером. И это Альдин-Ингвар не мог передоверить никому.

– Пожалуй, мы сделаем вот что, – наконец ответил он Биргиру. – Я поеду в Сюрнес вместе с тобой. Мы обсудим со Сверкером наше дело, а ты сможешь сразу, как вернешься домой, рассказать конунгам, чем закончились переговоры.

Были те самые дни, когда зеленая дымка на ветвях густеет день ото дня – на глазах. Казалось, вчера еще сквозь кроны было видно прохладное весеннее небо, а сегодня уже взор упирается в нежно-зеленую сень, и понимаешь, что вот-вот она сомкнется в сплошной полог, накроет тебя, окутает со всех сторон, на пять месяцев погрузит в кипящее, шепчущее море листвы.

День был ясный, солнечный, утренняя влага успела высохнуть. Ведома бродила по склонам оврагов, цепляя взглядом желтые брызги мать-и-мачехи среди бурой листвы, но смотрела больше в небо. Учат, что при сборе трав нужно повторять заговор к матери-земле, но она никогда не делала этого. Она вообще ни о чем не думала. Выходя в лес, Ведома лишь вздыхала поглубже – и человечий мир выходил из груди вместе с долгим выдохом. Сознание растворялось среди стволов и ветвей, и она плыла, рассеянным взглядом будто выискивая потерянное, но на самом деле ничуть о нем не беспокоясь. Она не думала, куда идти – лесная земля сама раскатывала под ногами невидимую дорожку. Не выбирала, какие цветки или ветки взять – они будто махали ей: «Нас, нас! Мы годны, мы поможем!» Она двигалась медленно, будто лист, подхваченный неторопливым речным потоком. То петляла по склонам оврагов, то шла прямо, но старалась не выходить на открытые места. Порой наклонялась сорвать два-три цветка, в лад с клонящимися на ветерке ветвями.

Впереди показался просвет, и она хотела свернуть, но взгляд привлекло некое движение, необычное среди колыханья ветвей. Там шевелилось что-то большое и темное. Покачивалось на месте… немного передвигалось в сторону и снова покачивалось… Лад движений непонятного темного пятна увлекал за собой. Выпустив ручку корзины, Ведома пошла вперед.

Меж деревьями стало видно, что темное пятно на поляне не одно. Их было три… нет, четыре… Три медведя – молодых, судя по не очень высокому росту, – спиной к ней стояли на задних лапах, покачивались, притоптывали, немного извиваясь, как они делают, когда чешут спину о стволы.