Сигрид Унсет - Улав, сын Аудуна из Хествикена

– Он велел кланяться всем вам. Мы простились с ним в Хамаре, он спешил домой, в свою усадьбу, собирался воротиться ко дню святого Сельюмана. Ведь о ту пору Ингунн наберется сил и сможет ехать с ним на юг. – Он сжал ее руку, чтобы заставить ее успокоиться.

Он ответил на вопросы Магнхильд и Туры, поведал, что знал о том, как Улав собирается уладить все свои дела. Все трое делали вид, будто все идет как нельзя лучше, хотя каждый знал, что они думали об одном и том же: как-то сложится жизнь у этих двоих? Вот лежит невеста, прижимая к груди дитя другого, а жених знает об этом и все же отправился на юг привести в порядок свой дом для встречи хозяйки.

Под конец Арнвид сказал, что хотел бы потолковать с Ингунн наедине. Обе женщины поднялись, Тура взяла у сестры ребенка и понесла к колыбели.

– А что будет с младенцем? – спросила она. – Правда ли, будто Улав хочет взять его на юг вместе с матерью?

– Вроде бы так, коли я его верно понял.

Но вот они остались вдвоем. Ингунн лежала с закрытыми глазами. Арнвид погладил ее волосы, вытер со лба холодный пот.

– Улав просил меня оставаться здесь, покуда он не придет за тобою.

– Это зачем же? – испуганно прошептала она.

– Да ведь ты сама знаешь… – Он немного помедлил. – Люди остерегаются много болтать, когда знают, что сплетни их могут дойти до мужчины.

Капли пота выступили у нее на лице. Она чуть слышно спросила:

– Арнвид, неужто никак нельзя сделать, чтобы Улав был волен не брать меня в жены?

– Нет, да он и не говорил, что хочет этого, – сказал немного погодя Арнвид.

– Даже если мы на коленях станем просить архиепископа, пообещаем покаяние?

– Епископ из его епархии мог бы дать ему разрешение жить врозь с тобою, кабы Улав сам подал ему прошение о том. А раз Улав собирается взять тебя к себе и жить вместе с тобою, стало быть, он того желает. Расторгнуть же соединяющие вас узы так, чтобы Улав был волен взять другую в жены, думается мне, сам папа во граде Риме не властен.

– Даже если я уйду в монастырь? – с трепетом спросила она.

– Сдается мне, на это нужно согласие Улава. Но я тогда он не сможет жениться на другой. Однако быть благочестивою монахиней… на это ты годишься менее всех женщин, бедная моя Ингунн… Ты должна помнить то, что Улав сказал мне: ведь это он сам подал прошение в суд святой церкви, дабы считать вас мужем и женою. Он сам просил епископа Турфинна сказать решающее слово – считать ваше сожительство законным браком перед богом и людьми, а не блудом, и господин Турфинн дал ему на то согласие. Как ни строг был епископ к насильникам и ко всем, кто посмел осквернить честь женщины, он потребовал, чтобы Улав замирился с родичами Эйнара, уплатив им пеню. Неужто тебе не понять, что Улав не может отказаться от своих слов? Да он и сам говорил, что не хочет этого… Да что же это я сижу тут, совсем позабыл, что ты еще хворая. Не тревожься, Ингунн, помни, что за человек Улав! Упорный и сильный, уж чего хочет, того добьется. Да и, как говорится, верен, как тролль…

Однако не похоже было, чтобы Ингунн набралась мужества. Для фру Магнхильд и Туры было большим утешением узнать, что Улав, сын Аудуна, не затеет свары, а все же возьмет в жены ту, которую он когда-то взял самовольно, не глядя на то, что она после натворила. Родичи Ингунн – Ивар, братья и Хокон, – узнав о решении Улава, сказали, что он сильно оскорбил их, когда самовольно добыл право на невесту, заставил ее опекунов предстать перед епископским судом, а после убил Эйнара, когда тот потребовал у него ответа. Мол, он еще дешево отделался, и нечему тут дивиться, коли он теперь стерпел, прикрыл грех Ингунн и покончил добром худое дело. К тому же Хествикен отсюда далеко. Если люди там, на юге, и прослышат про то, что жена Улава родила дитя от другого раньше, чем Улав женился на ней, не так уж и страшно, такое случалось со многими достойными и почтенными людьми. Коли они сами не сболтнут лишнего сдуру, никто в его родных местах и не узнает про то, что она была связана с Улавом еще до того, как родила младенца, ибо тогда уж иные священники скажут, что она зачала его в блуде.

Все это Ивар и Магнхильд пересказали Ингунн. Выслушав их, она побелела, а в глазах у нее стало черно. Арнвид увидел, что слова их сильно взволновали ее.

– А что ты про то скажешь? – спросила она его однажды, когда Ивар и Хокон сидели у нее и толковали об этом. Теперь она уже вставала днем с постели.

– А скажу я, – медленно ответил Арнвид, – что, как ни худо, видит бог, в этих словах есть правда, и ты сама должна это понять.