Кальман Шандор - Позорный столб (Белый август)

Это звучало так, словно он скомандовал: «Направо, марш!»

Генерал приглаживал волосы, лежавшие как-то неестественно; злые языки утверждали, что он носил парик.

Несколько секунд длилось молчание.

Министр культов и просвещения с пышными усами и густыми бровями, один из старых, необыкновенно эффектных народных ораторов социал-демократической партии, спросил:

— Чьим именем?

— Именем объединенных контрреволюционных партий.

— По какому праву? — спросил министр.

Шнецер пожал плечами.

— Если угодно, по праву сильнейшего! — сказал он.

Министр культов и просвещения встал.

— Господин генерал! — начал он. Говорил он немного патетически и сопровождал слова широкими жестами.

Юрко не сводил глаз с пышных черных усов министра, закрывавших его губы. В то, что говорил министр, он и не пытался вникать. Но вдруг раздался голос Пейдла:

— Господин генерал, если… если мы подпишем заявление об отставке, какова будет… наша участь?

Юрко вздохнул с облегчением. «Наконец-то», — подумал он.

— Я отвечаю за вашу жизнь, — сказал Шнецер.

Кто-то громко вздохнул.

— Как ответственное лицо, которому поручено руководство военным министерством, — продолжал Шнецер, — именем вновь созданного временного правительства я отвечаю за вашу личную безопасность.

В зале стояла тишина.

— Следовательно, мы можем идти домой? — спросил кто-то.

Шнецер, Чиллери и Фаркаш переглянулись.

— Видите ли… возможно, нет, — пожимая плечами, сказал Шнецер. — Я считаю более целесообразным… чтобы сегодня вы не покидали это помещение.

— А вдруг с вами что-нибудь случится, — сказал Чиллери, ехидно улыбаясь.

— С завтрашнего дня вы можете находиться в своих квартирах, — сказал Шнецер, — я могу приставить к вам вооруженную охрану… Это не домашний арест… Это только в интересах вашей личной безопасности.

— Со своей стороны… — сказал министр финансов Миакич и, пожимая плечами, кивнул в сторону Пейдла.

Хаубрих неуверенно развел руками. Министр культов и просвещения сидел, понурив голову. У Книттельхоффера начался приступ удушливого кашля.

— Я подписываю свою отставку, лишь уступив насилию, находясь в подневольном положении, — довольно кислым тоном проговорил наконец Пейдл…

Поручик Штерц курил уже третью сигару; солнце давно спустилось за Крепостную гору, в полутемном кабинете начальника Главного полицейского управления мрак все сгущался, а из Буды еще не было вестей. Советник полиции Секей уже ушел. В кабинете, кроме министра внутренних дел, молчаливого главного бургомистра и совсем приунывшего начальника полиции, находились лишь Иловский, поручик Штерц, какой-то штатский господин, артиллерийский капитан и у двери полицейский с винтовкой.

Министр внутренних дел несколько раз пытался завязать разговор. При всяком удобном случае он твердил, что он не коммунист, а социал-демократ. Его имя ничем не запятнано, никакие огульные обвинения не могут быть возведены на него из-за неблаговидных деяний коммунистов. Иловский сперва поддерживал разговор.

— Насилие применяется не к вам лично, а к режиму, который мы сейчас устранили, — сказал он.

— А что станется с остальными министрами? — помолчав, спросил Пейер.

— То же, что и с вами.

— Какое мне предъявляется обвинение? — снова спросил Пейер. — Может быть, я коммунист? Господам ведь известно, я всегда против них…

— Потом раффледуют, — ответил Штерц.

— Молчите! — шепнул ему Иловский.

— Будет проведено тщательное расследование, — пояснил артиллерийский капитан, потирая руки.

Пейер с ничего не выражающим лицом уставился перед собой. Главный бургомистр встал и заявил, что уходит, так как у него неотложные дела.

— Я не могу вас отпустить до тех пор, пока не получу указаний, — сказал Иловский.

— Когда? — спросил главный бургомистр.

— Не знаю, — ответил Иловский.

Тут вошел в кабинет главный инспектор полиции Гараи. Он отозвал в сторону Иловского и сообщил ему, что звонили из резиденции премьер-министра: Шнецер и Чиллери заставили все правительство подать в отставку.

Еще не было семи часов.

Спустя несколько минут из Буды прибыл сыщик с визитной карточкой Чиллери: «Пейера немедленно волоките в Крепость. Андраш».

Иловский тут же приступил к выполнению указания.

В сопровождении полицейских они вышли во двор: впереди Пейер и главный бургомистр, за ними Иловский и два сыщика. Позади плелся поручик Штерц. Красномордые полицейские ехидно подмигивали, глядя на свое бывшее начальство. Один из них плюнул под ноги министру внутренних дел.