Леонид Рудницкий - Клерк позорный

Сзади раздался сигнал машины. Коржик сделал вид, что не услышал. Сигнал повторился. Коржик не оглянулся. Сигнал стал длинным и наглым, с переливами.

Коржика как током ударило. Он резко развернулся и увидел черный джип с сильно тонированными стеклами. За рулем сидел невзрачный хмырь. Он хотел проехать.

– Пошел ты в жопу, урод! – громко сказал Коржик. – Здесь тротуар! Понял?

Тип смотрел на него без выражения, как на пустое место.

Коржик повернулся и пошел дальше, не посторонившись ни на сантиметр. Мотор за спиной взревел, и машина пронеслась мимо, чудом не задев ни колонну здания, ни Коржика. Тот проводил ее долгим ненавидящим взглядом и пожалел, что в кармане нет куска динамита с взрывателем, чтобы швырнуть вслед. Пуп земли, бля! Машине оторвало бы задницу, и она поехала бы дальше вся в клубах дыма и пламени, на передних колесах – у нее ведь полный привод? Было бы красиво.

«Когда-нибудь ты доиграешься», – безразлично подумал он о себе в третьем лице, отгоняя приятное видение. Коржик не испытывал ни испуга, ни раскаяния.

Он был готов к тому, чтобы «доиграться». Он даже хотел этого. Чтобы водитель вышел и переспросил: – Так, куда ты меня послал?

Он повторил бы. Потом завязалась бы драка. Было бы весело.

Но водители это чувствовали и никогда не выходили, сколько бы он их ни посылал.

Люди всегда чувствуют, когда с тобой не стоит связываться.

Коржик с женой сидели на кухне. Ужин заканчивался.

Коржиком он сделался несколько лет назад, когда придумал себе этот ник для форумов в сети. В жизни его имя было Сергей Фролов. Ник ему подошел, и он действительно стал ощущать себя коржиком. Сначала он писал «Черствый Коржик», потом набивать два слова стало лень и ник сократился до одного. Ему нравились еще два ника – «Ф 9» и «Шнапс», но в них было что-то ненатуральное, а «Коржик» звучало естественно и сливалось с ландшафтом.

Длинный, худой черствый коржик, вроде тульского пряника, того, который прямоугольником, – это и был он. За его тридцать два года вполне можно было зачерстветь, просто окаменеть, как будто его оставили на даче на подоконнике до следующего лета. Ему нравилось думать, что когда-нибудь об него кто-то сломает зубы. Но пока зубы ломал он сам – никак не удавалось откусить от жизни ничего приличного.

– Меня уволили, – сообщил он жене как бы мимоходом.

– Да?!

– Да.

– А почему?

– Контора загибается.

– Такой большой банк не может загнуться.

– Может.

– Уволили всех?

– Нет.

– А кого еще?

– Из моего отдела еще двоих.

– Та-а-к, – протянула она, – контора загибается, а уволили только троих?

«Кукла крашеная, – с неприязнью подумал Коржик. – Могла бы и посочувствовать».

– Да, – сказал он, – уволили только троих.

– И ты в их числе.

– Да.

– А как же остальные?

– Их пока оставили.

– А почему тебя «пока» не оставили?

– Кто-то подсидел.

– А у них, значит, врагов нет?

– Выходит, что так. Пауза.

– А выходное пособие тебе выплатили?

– Нет.

– По-че-му?

– Отправили в отпуск без содержания.

– Это из которого не выходят?

– Да.

Опять пауза, сопровождаемая выразительной гримасой на смазливой мордочке. И приговор:

– Ты – лузер.

Коржик промолчал. «Зачем люди женятся? – подумал он. – Чтобы отдавать деньги, а потом выслушивать все это? Вот если бы ее уволили, я не стал бы ни в чем ее упрекать. Сказал бы, что они еще будут жалеть о таком ценном кадре. Или что-нибудь в этом роде. Хотя она вовсе не ценный кадр. Так, неврастеничка. Не умеет общаться ни с людьми, ни с мужем».

Дальше ужинали молча. Потом смотрели телевизор. В телевизоре 2002 года все было хорошо. Самозабвенно токовали разные ток-шоу, новости были особенно верноподданническими, а назойливая реклама прерывала все это каждые пять минут.

Коржик подумал, что жена будет его пилить до того самого момента, пока он не найдет новую работу. Она пилит не так, как другие – бурно, но один раз. Нет, она делает паузы и вставляет шпильки, когда он уже обо всем забыл. Как будто отрубает хвост у собаки по частям. Господь должен это видеть, и когда-нибудь ей за это воздастся. Как и всем сварливым бабам вообще.

Весьма вероятно, что в будущем он нашлет на них какой-нибудь мор, вроде птичьего гриппа. Это будет бабий грипп, который и выкосит их всех под корень. Наука к тому времени уйдет далеко вперед и создаст искусственные гениталии, неотличимые от настоящих. Их станут встраивать в бытовую технику, как дополнительную функцию, а саму технику снабдят зачатками интеллекта, чтобы она могла говорить какие-нибудь слова в минуты страсти. Немного, два-три десятка вполне хватило бы. Но непременно таким же голосом, как у «Виагры» или «Блестящих».