Валентин Костылев - Иван Грозный. Том I. Книга 1. Москва в походе. Книга 2. Море (Часть 1)

«Бог ей простит! — думала с улыбкой мать, когда ушла из дому ее дочь, „чтобы не мешать“. — Она думает, что ему нужна молодость, грация… Бедная девочка! Глупенькая».

В сумерках пожаловал долгожданный друг.

Облобызались многократно.

Как моряк, приведший благополучно свой корабль в тихую, уютную гавань, осмотрел Керстен празднично убранную комнату немки. Особое внимание уделил он столу с яствами и пышно убранной постели, у изголовья которой сегодня были прикреплены самодельные розовые цветы.

Сначала он подошел и потрогал их, затем улыбнулся, протянул руку к розе, сорвал лепесток, взглянул на фрау Катерин многозначительно. Она покраснела, сделала вид смущенный, укоризненно покачала головой, что вызвало у корсара громоподобный хохот, от которого, казалось, потрясло до основания весь дом.

Керстен с жадностью много ел, и это приводило в восхищение фрау Катерин. Она сама считала «вторым» удовольствием в жизни еду.

— Милый друг, как ты сегодня обворожителен… — тихо сказала фрау Катерин, прижавшись к его могучей груди.

— Тем не менее мы должны на некоторое время расстаться с тобой, моя сирена. Моя медуза-погубительница! Господь так создал моряка, что на суше его пребывание — случайность.

— Ради одной только мысли, что мы снова встретимся с тобою, я готова с христианским терпением принять на себя такое страшное испытание!.. До сих пор не было повода мне роптать на Бога. Напротив, каждое утро я возносила молитву благодарности за то, что Вседержитель создал Адама.

— Подари же Адаму что-нибудь на память об этом, какой-нибудь амулет, который бы спасал меня от бурь и вражеских клинков.

Фрау Катерин сняла с своего пальца перстень, отдала его датчанину, сказав:

— И от измены!

Керстен поцеловал ее руку.

— Эта вещица должна напоминать мне о нашей дружбе.

— И любви! — добавила она, жеманно улыбнувшись.

Керстен Роде продолжал жадно уничтожать питие и кушанья, как будто хотел насытиться на всю навигацию.

Фрау Катерин чувствовала приятную усталость от ухаживания за ним во время еды.

Вино быстро иссякало, затем пиво, затем брага… мед…

Керстен, расстегнув ремень на животе и отдуваясь, отвалился спиной к стенке, сказал хмуро:

— Об одном сожалею: не пристукнул я вашего Штадена! Обидно! Всю дорогу буду раскаиваться. Никогда ниоткуда я так не уезжал, без дела, коли кто мне не нравился!..

— Но ведь ты же вернешься?

— Вернусь. Дал слово государю московскому… Дивлюсь я сам на себя: за что полюбил я царя? Видел я разных королей, но такого не встречал… Клянусь!

— Я тоже, милый друг, благодарна ему. Лечила я его супругу… Скончалась она. Плакал, страдал он о ней, однако и после ее кончины остался милостив ко мне. И нынче помогает мне… и Гертруде.

— Подумай, Катерин! Единственный из владык земных поверил мне. Моему слову поверил! Дает мне деньги, корабли, людей, отпускает своих купцов со мной с богатыми товарами. Такие люди мне по душе, их мало… Царь Иван заслуживает того, чтобы я правдиво служил ему. Теперь я голову сверну любому, кто захочет блудить против царя!

Лицо его раскраснелось и от вина и от какого-то самому ему непонятного волнения. Да еще тут эта самая гурия… «Ну, прямо рай Магомета!»

Фрау вся на небесах. Глаза ее томно закрылись, она как бы замерла и лишь носочком башмака слегка щекотала ногу Керстена, будто давая какой-то условленный сигнал.

— Я хочу умереть… вместе с тобой… Мне так хорошо!.. Лучше не будет! — тихо, с дрожью в голосе промолвила она.

Керстен Роде, держа ее в объятиях, нет-нет да и взглянет на дверь, прислушается.

— Не говори так, мое мучение!.. На суше умереть позорно… Когда понадобится, милости прошу на корабль! Ты должна умереть на воде… После смерти стать морскою сиреной. Щекотать корабли, топить их…

— Что ты говоришь, милый… Мне страшно!.. — испуганно прошептала Катерин.

Керстен громко расхохотался.

— А Штадена я все-таки убью! Не люблю немцев. Завистливы! — не обращая внимания на ее слова, продолжал Керстен. — Наш род от Авеля, а немецкий от Каина. Не обижайся. Ты не похожа а немку.

Он воспылал в эту минуту гневом. Недавно пришлось видеть Штадена на берегу Москвы-реки вместе с Гертрудой. Он поклялся мстить и мстить кабатчику.

«Однако терять времени нечего. Пора сняться с якоря!»

Керстен с остервенением обнял фрау Катерин.

Вдруг в дверь постучали. Кто?

Керстен быстро выпустил немку из объятий. Отворил.

Гертруда!