Меган Ченс - Великолепные руины

Карета остановилась перед гигантским каменным зданием в стиле боз-ар, с огромным арочным входом и многочисленными окнами, стройными рядами рассекавшими фасад.

– Это «Эмпориум». Ты, наверное, никогда не видела таких магазинов, – сказала Голди.

– У нас есть магазины в Нью-Йорке.

– Но не такие, как этот, – самодовольно возразила кузина. – Мы можем купить здесь все, что тебе нужно, а остальное найдем в «Сити оф Парис».

«Эмпориум» и правда показался мне отличным от нью-йоркских магазинов. Но вовсе не из-за своей величины. Просто для меня универсальные магазины Нью-Йорка были местами одних только грез. Да и грезы эти были связаны с возможностью устроиться там на работу продавщицей и важно стоять за прилавком, принимая заказы. А о том, чтобы зайти внутрь и купить себе что-нибудь, я даже не мечтала. Уж слишком дорого там стоили вещи.

– Мы выбросим твою одежду сразу по прибытии багажа. Все равно я уверена, что у тебя нет ничего подходящего для Сан-Франциско. Климат здесь совершенно другой. И тебе не потребуются вещи теплее шерстяного жакета, – щебетала Голди, наматывая мне на шею очередной шарфик и натягивая мне на руки перчатки. Я же ощущала себя наряженным майским деревом, а продавщица семенила за нами следом, заискивающе приговаривая: «Этот цвет вам тоже к лицу, мисс».

Голди считала, что мне потребуется масса вещей: широкополые шляпы с цветами, блузки с рисунком, юбки и костюмы для прогулок, платья для чаепитий и туфли. Кузина предпочитала смелые, яркие цвета и с презрением отвергала предлагаемые мной умеренные расцветки:

– Говорю же тебе, Мэй, ты теперь в Сан-Франциско!

Мне нравились изящные, утонченные наряды, но Голди вращалась в высшем свете, за которым я прежде наблюдала лишь издалека. И откуда я могла знать, что в моде были шляпы с совами, что белые перчатки уже никто не носил, а яркие цвета считались более актуальными?

Я то и дело оказывалась в новой примерочной, портниха снимала мерки и подкалывала булавками ткань, а Голди обходила меня вокруг, приложив палец к своей полной нижней губе и бормоча:

– Мне не нравятся эти заломы и складки. Этот лиф надо сделать более открытым. Да, вот так!

– Голди, ты действительно полагаешь… Так чересчур низко!

– Хочешь походить на Мэйбл Бёрнс?

– А кто такая Мэйбл Бёрнс?

– Самая старомодная девушка в Сан-Франциско. Эта особа едва ли старше тебя, но судя по тому, как одевается, она уже поставила на себе крест. Как старая дева. Так она никогда не найдет себе мужа!

Сама я о поисках мужа раньше не задумывалась. Слишком много было других забот – главным образом безденежье и матушкино пренебрежение к укладу жизни в нашем районе. Теперь будущее виделось мне в новом свете. И кто знал, что оно мне готовило?

– Я не хочу выглядеть старомодной…

– Предоставь это мне, – заверила меня Голди.

Как же я доверяла ей с самого начала! Я всецело положилась на кузину. Мне так хотелось иметь красивые вещи, подругу… Соблазн был настолько велик… Сама того не сознавая, я оказалась слишком слабой, слишком уязвимой. Ведь у меня никогда не было ничего подобного. И кто бы отказался от платья с бело-голубой кружевной отделкой? Голди была права: розовый цвет вовсе не выглядел кричаще-ярким! И вырез у ажурного бального платья оттенка слоновой кости тоже не казался чрезмерно открытым. А сколько в «Эмпориуме» продавалось юбок, блузок и жакетов, великолепно сочетавшихся друг с другом! А сколько разных нарядов из шотландки и тканей в полоску, которые смелые модницы носили вместе. А этот костюм из шелка, что струился как вода сквозь пальцы! Как чудесно он искрился и переливался на свету… В конечном итоге я все-таки позволила Голди углубить декольте в обмен на привилегию носить столь замечательный наряд.

А потом мы побывали в «Сити оф Парис», где купили комбинации, украшенные фестонами из кружев и лент. Наконец-то у меня появилось стоящее модное нижнее белье – вышитые лифы-чехлы, ночные сорочки и настоящие шелковые чулки! А еще носовые платочки и шарфики. Все покупки мы отослали домой. Мне было немного не по себе от той суммы, которую мы извели, но Голди лишь отмахнулась от всех моих протестов.

А потом велела кучеру Нику следовать за нами:

– Я хочу сводить Мэй кое-куда.

Ник нахмурился, но кивнул. Кузина взяла меня под руку, и дальше мы пошли пешком. День уже клонился к вечеру, тени стали длиннее, а город освежился прохладным ветерком от воды. Вид на гавань заблокировало нам большое здание с огромной часовой башней в конце улицы.