Бут Таркингтон: Великолепные Эмберсоны

Майор Эмберсон "сделал состояние" в 1873 году, в то время как люди состояния теряли, и великолепие Эмберсонов началось именно тогда. Великолепие, как и размер состояния, всегда относительно, это понял бы даже Лоренцо Великолепный [1] 1 Лоренцо ди Пьеро де Медичи (1449–1492) — флорентийский государственный деятель, покровитель наук и искусств, поэт. , доведись ему пытать судьбу в Нью-Йорке 1916 года; и Эмберсоны были воистину великолепны для своего времени и места. Их блеск не угасал все те долгие годы, пока их городишко на Среднем Западе рос и развивался, превращаясь в город, но самым блистательным оказался период, когда в каждом процветающем семействе с детьми держали ньюфаундленда.

В городке в те дни все женщины, носящие шелка и бархат, знали всех остальных женщин, носящих шелка и бархат, а если кто вдруг покупал котиковое манто, то до окон доходили даже больные, чтобы полюбоваться на это. Зимой люди разъезжали по Нэшнл-авеню и Теннеси-стрит на легких санях, и все узнавали как рысаков, так и их хозяев; узнавали их и летними вечерами, когда изящные экипажи проносились мимо и соперничество было не менее острым, чем при гонках по снегу. Из-за этого все помнили, кто на какой повозке ездит, могли узнать ее за полмили по одним лишь очертаниям и безошибочно сказать, направляется ли хозяин на рынок, в гости или просто возвращается с работы домой к обеду или ужину.

В те далекие годы элегантность оценивалась по добротности и фактуре одежды, а не по ее фасону. Прошлогоднее шелковое платье не требовалось перешивать, оно оставалось нарядным просто потому, что было шелковым. Старики и начальство ходили в черных шерстяных костюмах, по торжественным случаям меняя суконные штаны на велюровые, а навстречу попадались мужчины всех возрастов, считающие, что "шляпа" это такая жесткая высокая шелковая штука на голове, которую некоторые имеют наглость называть "печной трубой". Они не признавали иных головных уборов ни в городе, ни в деревне и по простоте душевной катались на лодках в таких шляпах.

Благородство фактур сменилось модой на фасоны: портные, сапожники и шляпники, поднабравшись сил и хитрости, изыскали способ делать новую одежду старой. Все долго болели котелками: один сезон их тулья напоминала ведро, в следующем бывала похожа ложку. В каждом доме по-прежнему стояло приспособление для снятия сапог, но сапоги уже почти не носили, предпочитая туфли и ботинки; даже тут мода плела свои интриги, и в том году носы были квадратные, а в этом острые, как у каноэ.

Брюки со стрелками стали считаться плебейскими; стрелка свидетельствовала, что брюки лежали на полке и, следовательно, продавались в магазине готового платья; эти предательские штаны стали зваться "конфекционными" [2] 2 Конфекцион — магазин готового платья. , что указывало на их покупку в лавке. В начале 1880-х, когда женщины носили челки и турнюры, среди денди появились первые "хлыщи": в брюках, обтягивающих почище чулок, в остроносых туфлях, в котелках ложечкой, в однобортных честерфилдах [3] 3 Честерфилд — длинное однобортное пальто в талию с потайной застежкой, часто с бархатным воротником. с короткими расширяющимися полами и в жутко неудобных воротничках, отглаженных до блеска и не ниже трех дюймов, перетянутых либо тяжелым, пышным шейным платком, либо крошечной бабочкой, годной разве что кукле на косички. На выход они рядились в такие куцые коричневые пальтишки, что из-под них дюймов на пять высовывались фалды черных фраков; но через пару сезонов пальто уже волочилось по земле, а узкие штаны сменялись мешковатыми брюками. Потом хлыщи канули в Лету, но слово, созданное специально для таких типов, навеки осталось в речи грубиянов.

Народ был тогда волосатее. Размер и форма бороды зависели от фантазии ее носителя, и даже такие своеобычные штуки, как смахивающие на кабаньи бивни усы а-ля Вильгельм Второй [4] 4 Вильгельм Второй (1859–1941) — германский император и король Пруссии. , ни у кого не вызывали удивления. Бачки обрамляли по-детски свежие лица; огромные, пушистые бакенбарды подметали юные плечи; ламбрекены усов скрывали давно забытые рты; и даже сенатор мог позволить себе белесый пушок на шее, не опасаясь, что сие украшение послужит поводом для газетного пасквиля. Конечно, тут и не надо иных доказательств, что совсем недавно мы жили в другом веке!