Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны

Пассажиры в те дни почти не возражали против подобной галантности возниц: всем хотелось, чтобы и их дождались, случись такая нужда. В хорошую погоду мул тянул конку со скоростью чуть меньше мили за двадцать минут, если, конечно, не было слишком долгих остановок; но с появлением трамвая, проходящего то же расстояние минут за пять или быстрее, ждать кого-либо перестали. Да и пассажиры стали менее терпеливыми, ведь чем скорее они доедут, тем меньше времени пропадет даром! В ту пору, не знавшую адских изобретений, заставляющих людей лететь по жизни, когда ни у кого не было телефонов — в старину их отсутствие дарило множество часов досуга, — все находили время на всё: время подумать, время поговорить, время почитать, время подождать даму!

У них даже находилось время станцевать контрданс — кадриль или лансье; а еще танцевали мазурку, и экосез, и польку, и даже такой хитрый танец, как портлендская джига. Готовясь к танцевальным вечерам, распахивали раздвижные двери между гостиной и залой, закрепляли края ковров, приносили пальмы в зеленых кадках, под лестницей в "передней передней" рассаживали троих или четверых музыкантов-итальянцев — и веселились ночь напролет!

Но самым шумным было празднование Нового года, вот тогда закатывались гулянья — так справлять уже никто не умеет. Женщины приходили помогать хозяйкам "открытых приемов"; беспечные мужчины, расфранченные и благоухающие одеколоном, разъезжали по городку на санях, в экипажах или на неповоротливых извозчиках, кочуя с приема на прием; там они оставляли причудливые открытки и визитки в предназначенных для этого нарядных корзинках у входа и вываливались из дверей на улицу чуть позже, ощущая себя гораздо беспечнее, если пунш пришелся по вкусу. А пунш всегда был замечательным, и ближе к вечеру прохожие могли наблюдать, как из экипажей, раскатывающих по улицам, доносятся обрывки песен, сопровождаемые бурными взмахами рук в ярких обтягивающих перчатках.

"Открытые приемы" были веселым обычаем, но он исчез, как длительные пикники в лесу, как самая милая причуда ушедшего прошлого — серенада. Когда в городок приезжала красотка, под ее окнами почти сразу начинали петь серенады, хотя на деле само наличие гостьи просто служило поводом для серенады. Летними вечерами молодые люди стояли с оркестрами под окнами симпатичной девушки — или ее отца, или ее хворой незамужней тетушки, — и к сладким звездам, наигрываемые флейтой, арфой, скрипкой, виолончелью, корнетом и контрабасом, летели мелодии песен "Ты запомнишь меня", "Сон цыганки", "Серебром по золоту", "Кэтлин Маворнин" или "Прощание с солдатом" [5] 5 Названия популярных песен: "You'll Remember Me", "I Dreamt That I Dwelt in Marble Halls", "Silver Threads Among the Gold", "Kathleen Mavourneen" и "The Soldier's Farewell". .

Предлагалась и другая музыка, ибо в те дни балом правили французская оперетта и комические оперы: то был триумф "Свадьбы Оливетты", "Клятвы любви", "Корневильских колоколов", "Жировле-Жирофля" и "Фра-Дьяволо" [6] 6 "Olivette" и "The Mascotte" — оперетты Эдмона Одрана, "The Chimes of Normandy" — оперетта Робера Планкетта, "Girofle-Girofla" — оперетта Шарля Лекока, "Fra Diavolо" — комическая опера Даниэля Обера. . Более того, то была пора "Пинафора", и "Пиратов Пензаса", и "Пейшенс" [7] 7 "H.M.S. Pinafore; or, The Lass That Loved a Sailor", "The Pirates of Penzance" и "Patience" — комические оперы Артура Салливана. . Последняя [8] 8 "Пейшенс, или Невеста Банторна" — опера, высмеивающая повальное увлечение эстетством, распространившееся среди английской молодежи в начале 1880-х. оказалась особенно актуальна в американском городишке, ведь, пусть и вдали от Лондона, он так успел впитать в себя модное эстетство, что со старой доброй мебелью начали твориться жуткие вещи. Девы распиливали этажерки пополам и покрывали их останки позолотой. С кресел-качалок снимались полозья, а то, что после этого называлось ножками, золотилось; девицы даже раззолачивали рамы пастельных портретов безвременно почивших дядюшек. Вдохновившись свежим пониманием прекрасного, они выдавали старинные часы за новые и выбрасывали искусственные цветы, восковые фрукты и защитные стеклянные колпаки в мусорные кучи. В вазы они ставили павлиньи перья, или камыш, или сумах, или подсолнухи, а сами вазы ставили на каминные полки и инкрустированные мрамором столы. Они вышивали ромашки (называя их маргаритками), и подсолнухи, и сумах, и камыш, и сов, и павлиньи перья на тканевых экранах и тяжелых диванных подушках, а потом разбрасывали эти подушки по полу, а отцы в темноте непременно спотыкались о них. Попав в зубы порочной риторики, дочери упорно продолжали вышивать ромашки и подсолнухи, сумах и камыш, сов и павлинов на "покрывалах", которыми у них хватало наглости застилать диваны, набитые конским волосом; они расписывали совами, ромашками, подсолнухами, сумахом, камышом и перьями тамбурины. К люстрам они привязывали китайские бумажные зонтики; к стенам они прибивали бумажные веера. Они, эти девы, старательно "учились" расписывать фарфор; они пели новые романсы Тости [9] 9 Франческо Паоло Тости (1846–1916) — итальянский композитор, певец, придворный музыкант английских королей. , время от времени изображали старые добрые дамские обмороки, но очаровательнее всего были их совместные, по три или четыре девицы разом, прогулки в открытой коляске весенним утром.