Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Он ни за что не расскажет мне того, от чего зависит его жизнь, – покачав головой, уверенно возразила девушка. Гарсия усмехнулся, кончиками пальцев коснувшись пистолета в ее руке:

– В этом нет нужды – с капитаном Рэдфордом побеседуют мои люди, так что едва ли он промолчит долго. Тем временем нам необходимо не встретиться ни с одним судном и уклоняться от погони, которую мистер Рочестер непременно отправит, узнав обо всем. Думаю, что лучший штурман Карибского моря и уроженка великой Испанской империи может помочь мне в этом, – почти любезно закончил он, протягивая ей широкую, жесткую темную руку. На лице Эрнесты отразилось мучительное сомнение; опустив голову, несколько секунд она колебалась, однако затем вложила свои пальцы в его ладонь.

– Вот и отлично, – улыбка капитана Гарсии стала шире. – Добро пожаловать на борт флагмана «Бесстрашный», сеньорита Морено.

Едва успела фигурка плывущей Эрнесты скрыться в тени скал, как беглецы с «Попутного ветра», продолжившие путь, увидели далеко впереди крошечную точку, не больше булавочной головки, покачивавшуюся на воде. Когда расстояние между ними сократилось до сотни ярдов, стало очевидно, что это человеческая голова – однако, когда прямо перед первой шлюпкой из воды появилось решительное лицо Эдварда Дойли, суеверный ужас охватил даже самых неробких.

– Тьфу, тьфу, сгинь, проклятый призрак! – кое-как придя в себя, принялся отпихиваться от него сброшенным с шеи серебряным крестом Макферсон; кто-то из матросов попытался столкнуть Эдварда обратно в воду веслом.

– Не виноваты, не виноваты мы в твоей смерти! Ступай туда, куда должно! – продолжал между тем старый боцман, и Дойли потерял терпение: выхватив у него крест, крепко сжал в ладони и показал ее, не покрывшуюся мгновенно волдырями и не задымившуюся:

– Не призрак я, мистер Макферсон! И не утопленник… И не мстительный дух! – со злостью прибавил он, когда кто-то, распотрошив амулет на груди, швырнул ему в лицо щепотку каких-то засушенных трав. – Вот, глядите! – вытащив складной нож, он прочертил им узкую царапину на предплечье.

– Гляньте, у него кровь, – ошарашенно пробормотал кто-то, и остальные закивали:

– Да, да, чтобы кровь у мертвяка – это вряд ли…

– Может, русалка?..

– Проспись, дурень! Чтоб русалка и мужчиной обернулась?

– Но если вы… Как же вы выжили, мистер Дойли? – справившись и со страхом, и с удивлением, спросил Макферсон. Эдвард дернул плечом:

– После объясню! Это мелочи. Я нашел проход в скалах, через который можно пройти незамеченными до самого берега – дайте карту, я покажу, как… Где сеньорита Эрнеста? – бросил он, уже вычерчивая приблизительный маршрут на бумаге. Макферсон не ответил, и Эдвард повторил раздраженно, оторвавшись от работы: – Где сеньорита Эрнеста?

Тягостное молчание было ему ответом, и Дойли похолодел. С тяжело бьющимся сердцем он привстал со скамьи и осмотрел все три шлюпки: Морено нигде не было. Собственно, капитана Рэдфорда тоже нигде не наблюдалось, а старпом Генри Фокс лежал на дне шлюпки связанный и с заткнутым ртом, но это Эдвард заметил лишь каким-то краешком сознания. Горькое, жгучее чувство подкатило к горлу, так, что он едва смог вымолвить:

– Она… вы… как?..

– Капитан Рэдфорд добровольно сдался испанцам, чтобы спасти нас всех. Мисс Морено отправилась следом за ним, – тихо и осторожно, словно буйнопомешанному, объяснил Макферсон. Эдвард, с трудом переводя дыхание, как раненый бык, приподнялся с места и вцепился ему в ворот рубахи:

– Как же вы ее отпустили?! Вы, три десятка здоровых мужчин! Как вы позволили женщине пойти туда совсем одной?!..

– Мисс штурман сама… так сказала, – пробурчал, склонив голову, один из гребцов. – Сказала, мы только мешать будем.

– Мисс Морено полагала, что испанцам нужно ее навигаторское мастерство, поэтому ей не угрожает опасность, – вмешался снова Макферсон – Эдвард покосился на него с ненавистью и глухо выплюнул:

– Почему… Почему она сделала это?

– Она думала, что вы мертвы, мистер Дойли, – набравшись смелости, после продолжительной паузы сказал кто-то из матросов.

Эдвард опустил голову: целых несколько минут он не произносил ни слова, и никто из окружающих не смел заговаривать – ни с ним, ни между собой. Лишь с тихим, чуть слышным всплеском опускались мерно погружаемые в воду весла, и этот звук казался похож на стук молотка, забивающего гвозди в крышку гроба.