Лариса Шкатула - Казачья доля - воля-неволя

Итак, есаул по подсказке одного из урядников выбрал место для привала, и обозники разбили лагерь на берегу Днепра.

Нескольких казаков послали в небольшой лесок, где они вырезали два десятка молодых деревцев и огородили пастбище, воткнув в землю эти столбики и обмотав их веревкой, сделали загон на скорую руку. Теперь лошади не только не разбегутся, но и смогут без помех всю ночь щипать траву…

Семен усмехнулся про себя, взглянув на Щирого, который косил на него глаз из середины табуна. Скомандуй ему хозяин: «Ползи!», так, пожалуй, и смог бы подлезть под эту изгородь.

Хорунжий устроил своим подчиненным смотр, рассказал о том, что скоро обозу предстоит перейти границу России, и, следовательно, все казаки должны выглядеть подтянутыми, хорошо одетыми, чтобы никто не называл их пренебрежительно обозниками, но военными, которые сопровождают то, что русское войско добыло в честном бою.

– Всем надеть награды, чтобы народ видел – мы не отсиживались в арьергарде, а воевали вместе с остальными! Помыться, постираться. Белье сам проверю!

Семен и так за своим исподним следил. Он умел стирать так, как и не каждая женщина постирает. Но постарался управиться побыстрее, чтобы оставить себе свободное время. Никто не заподозрит его в том, что казак отдыхает после трудового дня.

На этот раз Януш заявился сам. Причем, он подошел к Семену так незаметно, что никто даже не обратил внимания, о чем разговаривает казак с одним из местных жителей.

– Если кто спросит, скажи, я предлагаю вам сено.

– А ты и в самом деле предлагаешь?

– Конечно, а почему нет? Мы купили его совсем дешево в одном из сел, где турки увели в рабство многих мужчин и скот. Семья осталась без кормильца, потому вдова готова была заработать хоть копейку…

– Ты лучше скажи, как наше дело?

– Для начала ты мне этих лошадей покажи. А потом отведешь к есаулу, с ним и поговорим про сено.

Цыган беглым взглядом окинул четверых, намеченных для перекраски лошадей, и сказал:

– Сегодня вечером сделай так, чтобы они паслись немного в стороне, а завтра я верну их вороными.

Семен отдал цыгану деньги, прогнав случайную мысль о том, что Януш может больше не появиться. «Тогда я догоню его табор и…» Дальше он не стал додумывать, чтобы понапрасну себя не распалять.

Занимаясь чисткой лошадей, их кормежкой и водопоем, Семен постоянно старался держать в поле зрения лошадей, которых должен был увести Януш, но те оставались на месте.

К вечеру он весь извелся, рисуя себе картины, одну хуже другой. Что Януш попытался украсть коней, но его остановили, и он тут же выложил, что сделал это по просьбе казака по имени Семен. Не так много было в сотне Семенов, чтобы Гречко трудно было отыскать…

– Казак Гречко! – услышал он голос есаула.

– Слушаю, ваше благородие!

– Пойди с этим крестьянином, посмотри, что там у них за сено? Если хорошее, договорись, что завтра с утра мы снарядим подводы и поедем за ним. Неплохую цену предлагает. Если все хорошо, и тебе какая копейка перепадет!

Вот ведь, бог шельму метит. Оказывается, Януш первым делом подошел к есаулу… И надо же, чтобы именно Семена послали в табор. Но хоть в этом он может не кривить душой. Если сено плохое, не станет его покупать, даже потому, что у них с Янушем общие дела.

Сено оказалось хорошим.

Как и в прошлый раз Януш появился незаметно, и не стал ни ухать, ни еще как-то привлекать внимание Семена, а просто в одно прекрасное мгновение он смотрел на лошадей – они были в табуне. Отвлекся для чего-то, и их не стало.

Верховые объезжали табун, лениво посматривая по сторонам: за много дней пути не пропало ни одной лошади, так что они считали свою работу не слишком серьезной.

А потом, как обычно бывает на юге, солнце быстро скатилось за горизонт, и наступила темнота.

В эту ночь Семен впервые почувствовал бессонницу. Несмотря на то, что день был не в пример предшествующим тяжелый – работала сотня не покладая рук – он долго не мог заснуть. Изворочался на телеге с сеном: то ему в бок упирался какой-то сухой и колючий стебель, то казалось, что сено под ним кишит какими-то животными: не то мышами, не то еще кем.

Вспомнился ему Василий Бабкин, его нелепая смерть. Надо же, заслуженный казак, сколько раз лавой ходил с другими на вражеские позиции, – и ничего! А тут!.. Картина гибели шурина встала перед Семеном, как наяву.

Казачья конница ворвалась с ходу в небольшой болгарский городок. Турки, похоже, считали его своим. Сколько лет тут жили болгары у них в рабах и не думали, не гадали, что русские войска в город войдут.