Мэгги О'Фаррелл - Хамнет

Ее распахнутые глаза горели таинственным блеском, да и одарила она его странной улыбкой, стиснув зубы.

— Быстро иди домой, — тихо произнесла она, не позволив голосу выдать свое волнение. Затем она обернулась к выбирающей товар женщине и спросила: — Что вас интересует, сударыня?

— С чего это мне уходить домой? — напряженно выпрямившись, спросил он. — Отец велел мне…

— Не спрашивай, беги сейчас же, — прошипела она и, переключив внимание на покупательницу, сказала громче: — По-моему, с кроличьей отделкой самые теплые.

Размашистым шагом он продвигался к выходу с рынка, огибая палатки и уклонившись по пути от столкновения с телегой, груженной капустой, и с парнем, тащившим тюк соломы. Он вовсе не спешил: наверняка его ждут дома какие-то отцовские обвинения по поводу его поведения или очередное нудное задание, либо ему поставят в вину забывчивость, лень и неспособность помнить самые важные вещи, либо припомнят его отвращение к тому, что отец имеет наглость называть «честным трудовым днем». Он мог забыть принять какой-то заказ, или забрать партию кожи из дубильной мастерской, или нарубить дров для матери. Он спокойно вышагивал по широкой Хенли-стрит, останавливаясь, чтобы обменяться парой замечаний со встречными соседями, чтобы погладить по головке знакомого малыша, но наконец повернул к крыльцу своего дома.

Вытерев башмаки о половик, он тихо закрыл за собой дверь и заглянул в мастерскую отца. Отцовский стул пустовал, отодвинутый от стола как будто в спешке. Худенькая спина подмастерья склонилась над верстаком. Услышав, как щелкнул засов, парнишка повернулся и взглянул на него округлившимися испуганными глазами.

— Привет, Нед, — сказал он, — как делишки?

Нед, видимо, собрался что-то ответить, но вдруг опять закрыл рот. То ли кивнув, то ли мотнув головой, он махнул рукой в сторону гостиной.

Улыбнувшись парню, он удалился из мастерской в коридор, прошел по квадратным плитам столовой мимо обеденного стола и незатопленного камина прямо в гостиную.

Представшая его глазам сцена выглядела так странно и пугающе, что он не сразу понял и оценил случившееся. Резко остановившись, он маячил в дверном проеме. Однако ему сразу стало ясно, что его жизнь ждет новый поворот.

На низком стуле сидела Агнес с потрепанным узелком возле ног, напротив нее, рядом с камином, устроилась на скамье его мать; отец стоял у окна, глядя на улицу. На верхней перекладине спинки стула, обвив ее когтями, сидела пустельга, бубенчик опутинки свободно болтался в воздухе. В какой-то момент ему вдруг захотелось развернуться и убежать. И расхохотаться: настолько смешно выглядели пустельга и Агнес в их семейной гостиной, окруженные вычурными и живописными гобеленами, которыми так гордилась его мать.

Тихо охнув, он попытался собраться с духом, но все трое мгновенно взглянули на него.

— Итак…

Слова замерли у него на языке, когда он разглядел лицо Агнес. Ее левый глаз припух и покраснел от ушиба; под бровью змеилась кровавая ссадина.

Приблизившись к ней, он положил руку ей на плечо.

— Боже мой! — встревоженно воскликнул он, вдруг остро ощутив напряженный изгиб ее лопатки, подумал, не может ли она летать, подобно ее птице. — Что случилось? Кто вас так жутко разукрасил?

На щеках девушки пламенели яркие пятна, разбитая губа распухла, и на запястье алели оставленные ногтями царапины.

— Мать, — прочистив горло, ответила Мэри, — выгнала ее из дома.

— Мачеха, — покачав головой, уточнила Агнес.

— Джоан, — вставил он, — мачеха Агнес, а не…

— Да знаю уж, — оборвала сына Мэри, — я просто употребила это слово в общем…

— И она не выгоняла меня, — добавила Агнес, — это же не ее дом, а моего брата Бартоломью. Я сама решила уйти.

Мэри глубоко вздохнула, закрыв глаза, словно собирая последние капли терпения.

— Агнес ждет ребенка, — открыв глаза и взглянув на сына, сообщила она, — говорит, что от тебя.

Он одновременно кивнул и пожал плечами, напряженно взглянув на широкую спину отца, грозно маячившую за матерью, он по-прежнему смотрел на улицу. Невольно сжимая плечо своей невесты, он прикидывал, несмотря ни на что, каким способом лучше избежать неминуемого отцовского удара, какой лучше провести отвлекающий маневр, как защититься и оградить Агнес от побоев, которых наверняка не миновать. Он мог лишь воображать, как поступит его отец, какие яростные мысли и планы бродят сейчас в его лысеющей плебейской башке. И вдруг он осознал, с глубинным приливом стыда, что Агнес придется увидеть, какие отношения сложились у него с отцом, увидеть все их непримиримое противостояние; она увидит, кто он есть на самом деле, слабак, пойманный в челюсти отцовского капкана; она увидит и сразу же все поймет.