Роберт Лоу - Лев пробуждается

Коли уж на то пошло, Томас ожидал лучшего от государя Сьентклера из Лотиана с суровым взором, благословенного добрыми людьми, но потом другой Сьентклер, Храмовник, никак не менее, встал на сторону Брюса, и, разумеется, тогда сей высокий и могучий род и не подумал о Дугласе, только о себе.

И будто в довершение издевательства граф Бьюкенский прибыл к вратам недолго спустя, дабы обнаружить Брюса на зубчатых стенах каменной проездной башни, расстаравшегося, чтобы его сюркот с красными шевронами бросался в глаза. Это было еще хуже, потому что Комин и Брюс ненавидят друг друга, да притом ни тот, ни другой, насколько известно Томасу, не поддерживают дело его господина — сэра Уильяма.

Он стоял рядом с графом Каррикским и владыкой Хердманстонским сэром Хэлом, глядя на спокойных всадников на забрызганных грязью лошадях, вооруженных, добродетельных и желающих войти. Брюс, припомнил Томас, выглядел юным и избалованным — будто ему года два, а не двадцать два, — и Томаса на минутку скрутила озабоченность, как это граф Каррикский справится с сим делом.

На деревянных стенах было еще двое других — зловещая тень Брюса, именем Киркпатрик, кивнувший великану по прозванию Сим. Сказанному довольно было лишь вдеть носок стоптанного сапога в стремя своего громадного арбалета и, не трудясь упирать приклад в живот, грубой силой оттянуть толстую тетиву, со щелчком вставшую на место. Томас подивился сему свершению, но до смерти боялся того, что могло воспоследовать.

Он помнил бледность обращенных кверху лиц всадников, обрамленных бацинетами, кольчужными капюшонами и шишаками, их большие шлемы с прорезями, засунутые под мышки, и щиты, нарочито выставленные вперед.

— Откройте именем короля! — крикнул один, чуть подтолкнув свою забрызганную грязью лошадь вперед. Дэйви Сивард, припомнил Томас, и Джон Инчмартинский позади него — вообще-то целый выводок Инчмартинов.

— И какого же это будет короля? — спросил Брюс. — Иоанна Баллиола, именем коего вы напали на меня и моего отца в Карлайле в прошлом году? Или Эдуарда Английского, в армии коего вы должны пребывать? Должен указать, что я здесь потому, что сэр Уильям Дуглас также уклоняется от сей армии, и король Эдуард более чем недоволен.

Что предрешало участь Дугласа, по мнению Томаса, воспылавшего негодованием. Но прежде чем он успел хоть слово молвить в защиту своего господина, легкий, беззаботный голос разнесся, будто дым благовоний.

— Да не дрожащий ли крест я зрю? Не юный ли сие Хэл Сьентклер Хердманстонский? — вопросил граф Бьюкенский. Томас вспомнил, как лотианский владыка бессознательно коснулся этого иззубренного креста на груди — высокомерного символа, знаменующего связь с тамплиерами и аллюзию на Святой Грааль, будто только Сьентклерам ведом его секрет, кроме самого Иисуса.

— Сэр Уильям Рослинский тоже здесь, — ответствовал лотианский владыка, и Томас понял, что сделал он это намеренно, в чаянии, что упоминание о Древлем Храмовнике может чуток разрядить ситуацию.

Тихонько вздохнув, Бьюкен тряхнул головой, так что свежий ветер всколыхнул мокрые от пота волосы.

— Что ж, вот оно как, — ответил он. — Сами богоизбранные Сьентклеры вкупе с самим юным Карриком — все слетелись сюда, дабы наказать ничтожную женщину и ея ничтожных детей. Вот во что мы втянуты, Брюс.

Последовал лаконичный холодный обмен репликами, помнилось Томасу, но более для поддержания реноме, нежели подвергая обоюдные намерения сомнению. Бьюкен представил свою грамоту от короля Эдуарда, дозволяющую ему отправиться домой, дабы сдержать смутьянов сэра Эндрю Мори. Брюс крайне неспешно изучил сказанную, дозволив Бьюкену обсосать тот факт, что у него не более шестидесяти кавалеристов — слишком мало, дабы взять замок, по самые крепостные зубцы набитый каррикскими людьми.

Некоторые стали терять терпение, и Сим углядел сие, за что Томас был оному благодарен, осерчав на себя за утрату бдительности.

— Да никак сие ты, Джиннетов Дэйви? — окликнул Сим дружелюбным голосом, и воин с арбалетом в одной руке и поводьями в другой виновато задрал голову.

— Твой папаша в Биггаре был бы вкрай посрамлен, узрев тебя в подобной компании, — укорил Сим, — да еще метящим исподтишка другому в спину. Коли ты поревнуеши, я пригвозжу твои пехи к вые и свержу тебя с комоня, коего ты оседлал.

Эти слова особенно запомнились Томасу из-за подслушанной реплики Брюса, шепотом высказанной лотианскому владыке.