Николай Дмитриев - В грозный час

– Добро, что своечасно поспел, – обрадованно встретил Хворостинина Воротынский и даже помог опричнику спешиться.

Тоже спешившийся рядом с воеводой Сеньков принял коня, а Хворостинин, внимательно оглядев уже поставленный гуляй-город, заметил:

– Как я полагаю, татарву здесь встречать будем?

– Так место способное, – Воротынский со значением посмотрел на опричника. – Надо токмо, чтоб ордынцы на него кинулись.

– Заманим, – Хворостинин кивнул на продолжавшего стоять рядом Сенькова. – Как он мне про Пахру сказал, я понял, князь, что ты на переправе хана потрепать хочешь, потому как, пока Девлет-Гирей туда-сюда через реку скакать будет, мы отсталую часть его войска разбить сможем.

– Да, хана осадить надобно, – согласно кивнул Воротынский и спросил: – Как за мной вдогон шли, татарвы по дороге много видели?

– Мы на Серпуховской шлях не выходили, за ордынцами вслед вкруговую поспеть старались, однако стычек не было. – Хворостинин немного подумал и добавил: – Я ждал, они по ходу грабить будут, а они ни в один починок даже не сунулись.

Лазутчики тоже доносили Воротынскому, что татарские летучие отряды вовсе не рыщут по сторонам, чтобы грабить и хватать ясырь. Это могло значить только одно: Девлет-хан решил сначала взять верх, а дальше без помех действовать по своей воле.

– К Москве хан все силы тянет, – сделал вывод большой воевода и продолжил: – Мне ведомо, что обе части Гиреева войска уже соединились, и ждать, пока хан уйдёт за Пахру, смысла нет.

– Согласен. Думаю, моего передового полка хватит, чтобы ухватить хана за хвост, а потом притащить его за собой сюда, к гуляй-городу, – и Хворостинин выжидательно посмотрел на Воротынского.

– Верно, а я с казаками да тремя полками ждать татар здесь буду, – согласился с ним большой воевода и, перекрестив опричника, коротко наказал:

– Действуй!

Хворостинин молча кивнул, затем, тоже перекрестившись, знаком велел Сенькову подавать лошадей, и уже через малое время передовой полк на рысях гнался за ордынцами. Специально высланные далеко вперёд лазутчики успели донести, что вроде бы передовые части ханского войска давно за рекой, а султанские янычары и следующие за ними азапы вкупе с акынджи отстают, далеко растянувшись по всему Серпуховскому шляху. Оно было на руку Хворостинину, потому как стало способно напасть на отставших, не опасаясь, что ушедшие вперёд смогут быстро вернуться.

В передовом полку под рукой Хворостинина было больше четырёх тысяч конных дворян поместного войска и ещё триста приданных им в усиление панцирных рейтар [96] Конница с огненным боем. , на которых опричник возлагал особые надежды, зная, что татары не смогут выдержать удара тяжеловооружённых всадников. Конечно, для того чтобы разбить татар, таких сил было до смешного мало, и, хорошо понимая, как могут повернуться события, Хворостинин на всякий случай придержал рейтар. Едва воевода успел так сделать, как прилетевший намётом лазутчик выкрикнул:

– Настигли!.. У Молодей настигли!

Хворостинин тотчас карьером вылетел в голову колонны и сам увидел, как, казалось бы, совсем рядом, в тучах пыли, поднятой проходившим войском, тащится татарский обоз. За пылью князь сумел разглядеть и повозки, и даже крутившихся поодаль всадников, которые наверняка по обычаю степняков высматривали добычу. Воевода понимал: теперь времени тянуть нельзя. Если он видит татар, то и они его тоже могут заметить, и тогда идущая впереди обоза конница, конечно же, примчится на помощь. Хворостинин глянул назад и широким взмахом руки дал сигнал дворянам разворачиваться по сторонам дороги.

Рейтары тоже было двинулись следом, но князь остановил их и наказал ждать, да и сам тоже не поскакал вперёд, а, наоборот, углядев с края шляха небольшой взгорбок, поднялся туда, желая лучше видеть, что будет дальше. Дворяне же с гиканьем и воинственным криком налетели на ордынцев, с двух сторон охватывая заметавшийся татарский обоз. По тому, как повозочные лошади вдруг начали шарахаться к обочинам, князь понял, что там, на дороге, полная неразбериха, и значит, наскок удачен. Однако татарская конница, появления которой опасался воевода, судя по всему, таки поспела к обозу, и на шляху началась сеча.

Со своего взгорбка Хворостинин с тревогой следил за тем, как общая масса дерущихся сначала вроде бы оставалась на месте, а затем его дворяне стали подаваться назад. Уразумев, что медлить боле нельзя, князь выхватил саблю и, призывно взмахнув ею, поскакал обочиной шляха. Рейтары, по ходу всё убыстряя бег своих лошадей и тяжёлым слитным строем сбивая наземь легкоконных ордынцев, ударили по вроде бы начавшим брать верх татарам. Биться с панцирниками было трудно, так как клинки не брали стальные латы, да к тому же рейтары вообще предпочитали прямо с седла палить по противникам из своих длинноствольных седельных пистолей, и редкая пуля пролетала мимо.