Николай Дмитриев - На торный путь

– Да мы тут оттого, что война со Швецией приключиться может.

Нерода не понял, кто так сказал, и посмотрел в ту сторону. Раскрасневшиеся лица тесно сидевших за столом офицеров были напряжёнными – видимо, спор шёл давний и касался всех. Однако об имениях и войне отчего-то больше не вспомнили, и разговор, скорее всего от пьяной безалаберности, скатился на другое.

– Немцам зато хорошо. Приехал из своих мест, прослужил сколько-то и айда назад в фатерлянд, – негромко заметил, как понял Нерода, уже бывший в годах офицер.

– Чего вы всё немцы да немцы? – перебил говорившего капитан-преображенец. – Они тоже разные. Забыли, кто нам всем жалованье уравнял.

Нерода догадался, что капитан имеет в виду Миниха, вспомнил, как фельдмаршал стоял рядом с ним на валу под Очаковом и подумал: наверно, лучше судить розно…

В Зимнем дворце императрицы Анны Иоанновны наметилось торжество. Сын фельдмаршала Миниха, молодой камергер Эрнст Миних, испросил у государыни милостивое соизволение сделать придворной фрейлине баронессе Доротее Менгден, к коей он давно испытывал сердечную склонность, предложение, которое и было принято. Юная девица в качестве приданого от двора получила подарную постель со всем прибором, серебряный глазет для подвенечного платья и тысячу рублей на кружева. А ещё государыня своим иждивением накрыла свадебный стол.

К этому столу, согласно заведённому порядку, были приглашены статс-дамы, придворные чины, иностранные министры и все знатные особы обоего пола первых четырёх классов, считая от фельдмаршала до генерал-майора, коих заранее оповестил гофкурьер. А вот просить великих княжон оказать честь и быть на свадьбе, согласно этикету, лично ездил Эрнст Миних. С утра все приглашённые уже собрались во дворце, ожидая, когда, надев подаренные государыней бриллианты, к ним выйдет невеста и приедет жених, за которым послали запряжённую шестериком карету.

Ждать долго не пришлось, старший сын Бирона привёз сына маршала Миниха во дворец и лично ввёл жениха в зал, после чего в сопровождении двух великих княжон из покоев императрицы вышла фрейлина Менгден. Невеста была просто великолепно разубрана чудно сверкающими бриллиантами, пожалованными от императрицы. Тут же зазвучала музыка, сопровождающая свадебный ход. Радостно играли многие трубы, и особо торжественно били литавры, которые, обходя зал по кругу, нёс на своей спине один из дворцовых гайдуков.

Изволила почтить свадьбу и сама императрица. Она первой проследовала в зал, назначенный для венчания, и там встала на почётное место, где к ней же, приглашённый самой государыней, подошёл отец жениха фельдмаршал Миних. Анна Иоанновна милостиво разрешила ему, оставив находившееся на Украине на зимних квартирах войско, приехать ради такого случая в Санкт-Петербург, чтобы лично присутствовать на свадьбе сына. Надо заметить, что фельдмаршал Миних, давно ждавший и желавший такого события, сейчас прямо-таки сиял улыбкой.

Улыбалась во время венчания и императрица. Она, как государыня-матушка, должна была всячески опекать своих фрейлин и уж, конечно, позаботиться о том, чтобы в дальнейшем у этих девиц всё складывалось как можно лучше. Следует заметить и то, что венчание совершал лютеранский пастор, и проходило оно в большом зале дворца. По окончании церемонии, выслушав приличествующее напутствие, новобрачные стали принимать поздравления и подарки. От государыни невеста получила четыре тысячи рублей, а Миних утвердил за сыном вотчину в Лифляндии.

Затем новобрачные пригласили гостей к свадебному столу. Здесь тоже имелся свой ритуал. Среднее место занимает жених с невестой, по правую руку невесты садятся великие княжны и далее прочие дамы, а по левую руку жениха усаживается знатнейший из мужчин, а за ним другие, по чину. Согласно этому правилу, возле невесты сели великая княжна Елисавета Петровна и принцесса Анна Мекленбургская, а возле жениха занял место Антон-Ульрих принц Брауншвейгский, после чего начался пир. Стол ломился от всяческих кушаний, вина тоже было вдосталь, но все соблюдали меру.

Как водится, во время свадебного стола неустанно играла инструментальная и вокальная музыка, правда, время от времени (и довольно часто) прерывавшаяся. В такие перерывы полагалось провозглашать здравницы, а затем пить во здравие. Каждая такая остановка сопровождалась трубным сигналом, а затем торжественным ударом литавр. Однако и без того, как во время здравницы, так и после оной, бокалы ходили вокруг стола, и счастливый жених, тоже отпив малую толику из своего бокала, благодарно раскланивался с поздравителями.